– Я ведь тоже человек, - тихо сказала она в спину домовому. Тот расстроено махнул рукой.
– Что ты меня, дурака, слушаешь! – Торопий ухватил горшок с вареной репой и со всего маха ухнул им об стол, одна репка выскочила и покатилась, пришлось ловить и водворять обратно. – Знаю я, что ты иначе не можешь. Баб, детей пожалела. Ворчу по-стариковски, я ведь с людьми бок о бок, почитай, три сотни лет. Но как подумаешь: всякое было между вашим племенем и нашим братом, токмо такого беззакония не видел на своем веку. Знать, недоброе здесь творится. Так что не слушай меня, Яринушка. А насчет леса – это ты сама должна посмотреть, у тебя глаз видючий. Полетай вокруг, глядишь, чего и вызнаешь.
Так она и думала, но спросить все равно стоило.
Артефакт знакомой тяжестью обвился вокруг шеи, с каждым разом управляться с ним было все легче, но должны были пройти годы, прежде чем удастся постигнуть хотя бы половину всех скрытых в нем тайн. Жаль, что у нее не было этого времени. Как, интересно, вообще получилось замкнуть барьер, не пуская сквозь него людей? Сколько Ярина ни пыталась вспомнить, ничего не выходило. Серебристый полог был на месте, нити приветственно задрожали, стоило приблизиться и протянуть к ним руку. Странно, они с такой легкостью отзывались на ее призыв… Нет, не ее – хозяина ожерелья. Пусть магии в крови была лишь капля, но этой даже этой капли хватило, чтобы понять: этот щит творил тот же, кто искусно вплел истинно людские чары в то, что по праву принадлежало лишь лесным сущностям.
Полог казался сильнее, хотя бреши никуда не делись, но с ними можно было разобраться позже. Ярина дотронулась до тонкой паутинки, пытаясь собраться с мыслями, чтобы расплести узор и последовать туда, где нити собираются воедино. Полог послушался легче, чем можно было ожидать – по сети зарябили медовые сполохи, и ее потянуло за ними, быстрее и быстрее.
Хлоп. Девять каменных глыб, окруженных валежником. Хлоп. Пологий берег речки. Хлоп. Пузырится болотная муть. Хлоп. Крутой обрыв оврага, где по ночам копошатся древние тени. Хлоп. Черная смолистая вода, сомкнувшаяся над головой.
Лишь последнее место запомнить не удалось, наверно из-за того, что оно находилось не на поверхности. Ярина смахнула пот со лба и волевым усилием вернулась в избушку, пока не снимая ожерелье. Тяжело, очень тяжело.
Если она будет надевать артефакт время от времени, то обязательно что-нибудь пропустит. Придется привыкать.
Домовой с тревогой следил за ней, но не вмешивался.
– А что, дедушка, есть ли у нас на чем писать?
– Ото ж! Во, гляди!
По мановению умелых рук перед Яриной появились белоснежные листки – настоящие! Сколько же лет она не видела хорошей писчей бумаги, приучившись писать палочкой на бересте? Вместо пера и чернил на столе обнаружилась странная тонкая трубочка с заостренным кончиком. Держать его было неудобно и непривычно, резы выходили по-детски кривенькими, но она быстро приноровилась. Чего только чародеи не придумают! Вскоре примерный план леса был готов, узлы, на которых держалась сеть, жирными точками легли на бумагу, а вместо последней в центре рисунка появился знак вопроса. С ним можно разобраться позже.
– Вот! – продемонстрировала Ярина свои художества. – Его надо под себя настроить, а для этого добраться до одного из этих мест.
Хвала матушкиным урокам! «Кровь не водица, – говаривала она, – любой наговор ей усилить можно. Но силу эту использовать нужно с умом, иначе добра не будет. И себя растратишь понапрасну, и другим не поможешь». Что ж, вот он случай, когда другого выхода нет. Раз уж с магией не повезло, придется действовать по наитию. Барьер должен принять кровь вместе с ее волей. Хотелось бы верить в это.
– К оврагу даже не думай соваться, – предупредил домовой. – А уж к Пустоши – и подавно. Ступишь на нее, схарчит и не подавится. В топи тоже не советую, пока до них добредешь, потом еще кикиморы до смерти заболтают. Стал быть, остается берег Хохлатки и курган старого лешего. Он ближе всего. Вот к нему и иди, место приметное. Давай-ка я тебе сапожки дам, в твоих валенках по грязище не шибко удобно.
Вздохнув, Ярина пошла собираться. Ее покачивало – ожерелье не желало успокаиваться, подсовывая хозяйке все новые и новые образы. Зато теперь она точно знала, что колдун с опушки ушел. Что старая ива на берегу изнемогает под тяжестью омертвевших веток. Что один из недавно родившихся волчат удрал из логова и скачет вокруг сосны, тявкая на стаю мрачных воронов…