– Тот парень…
– Глен, – поправила я.
– Да, Глен сказал, что в течении недели рана затянется, – проговорил отец. – И, вероятнее всего, останется шрам. Но боль скоро пройдет.
– Он хотел убить меня, пап, – выпалила я.
– Я знаю.
Я приподняла голову и заглянула в его глаза. В темноте трудно было разглядеть что-либо, но я не заметила ни осуждения, ни злости во взгляде.
– Если бы я только знала, что он следит за мной, я бы обязательно рассказала вам с мамой. Но я не знала, клянусь. Он просто неожиданно вывалил на меня все, и я растерялась.
Папа ласково коснулся моей щеки и провел по коже большим пальцем.
– Я верю тебе, тыковка. Как и всегда. Что бы ни говорили другие, я знаю, что ты никогда бы не полезла во все в одиночестве. Какими бы ни были обстоятельства, я рад, что из вас двух именно ты оказалась жива.
Сердце больно кольнуло. Я понимала, почему папа был рад, но я бы предпочла, чтобы мы оба остались в живых. Если бы только я не согласилась пойти с ним на то свидание, быть может, все обернулось бы иначе.
– Не стоит винить себя, – отец взлохматил мои волосы. – Он бы все равно каким-то образом нашел выход, даже если бы ты всеми силами избегала его. Поверь, ты поступила правильно. Ты показала свою доброту, и я горжусь тем, что воспитал прекрасную дочь.
– Спасибо, пап, – я выдавила улыбку.
Трудно было простить саму себя. Одна часть меня убеждала, что смерть Курта была заслуженной, другая же продолжала обвинять в случившемся. Казалось, я сбежала от проблем, вернувшись в Гринвилл, но те проскользнули и в человеческий мир. Не было никаких Теней, посланных моей бабушкой или Сенатом. Их придумало мое воспаленное воображение, паникой беснуясь в черепной коробке. Был всего лишь мальчик, решивший поиграть с огнем. Кто мог предвидеть, что все обернется именно таким образом?
– Я не ждал, что ты проснешься, поэтому ужин не готовил. Может, пицца? – взмолился папа.
Иногда он был хуже ребенка. Когда в папе включался Лиам Блумфилд, автор бестселлеров, которые в считанные часы сметались с полок, забавно было наблюдать за его поведением. Папа забывал о времени, еде, сне, пропускал важные события и просто выпадал из реальности. Мама частенько ссорилась с ним из-за этого, а я еще с детства любила часами сидеть рядом и наблюдать, как иные миры сходили с его мыслей на страницы и обретали краски.
– Только в этот раз заказывать буду я. А то твоя любовь к зелени меня когда-нибудь доконает. Устала я рукколой плеваться.
– Ладно, ладно, как скажешь, – мужчина приподнял руки в примирительном жесте. – Злобная какая. Руккола ее обидела.
Я рассмеялась. Тяжесть вины на время упала с плеч, уступив место теплу, что постепенно окутывало мое сердце. Я высвободилась из отцовских объятий и принялась искать телефон. Хотя бы на пару часов, но я была рада забыть о пропитанном кровью снеге.
***
В ночь перед новым годом я никак не могла уснуть. Родители уехали погостить у Хизер и Логана, оставив меня в одиночестве. Сперва игнорировать Эвон, что вечно плелась позади, было просто, но в опустевшем доме избегать разговора с ней становилось все труднее. Краем глаза я то и дело улавливала ее обеспокоенный взгляд, но тут же сбегала, улучив момент, когда девушка отвлекалась на что-то свое.
Кошмары по ночам стали привычкой. Гадкой, надоедливой, но уже какой-то родной. Курт заглядывал в самую душу и впивался цепкими пальцами в мою память. Я чувствовала его холодное дыхание на коже в те короткие мгновения между сном и реальностью, прежде, чем проснуться от собственного крика. А после приходили слезы. Я захлебывалась ими и утыкалась носом в подушку, пытаясь заглушить рыдания. Иногда я слышала шаги за дверью комнаты до отъезда родителей, а наутро сталкивалась с сочувствующими взглядами. Цепляя на лицо улыбку, я пряталась, притворялась, что в порядке. Смеялась вместе с подругами в школе и искусно удивлялась смерти одного из школьников. А ночью я вновь сталкивалась с виной и страхами лицом к лицу.
Я не помнила, как оказалась на пороге дома Арджентов. Небо срывалось метелью, а я сжимала пальцами рукава свитера и дрожала от холода. Влажные волосы липли к коже, а домашние тапочки полностью промокли. Я переминалась с ноги на ногу. В окне горел свет и плясали тени.
– Какая же я идиотка, – пробормотала я. Зубы стучали от холода, и ног я уже не чувствовала. – Новый год же. Что я здесь забыла?
Рядом, словно ожидая своего часа, возникла Эвон. Она было открыла рот, чтобы что-то сказать, но я оборвала ее:
– Заткнись, Эвон. Не хочу слушать твои поучения.
– Я и не собиралась, просто…
– Я не хочу пока что говорить с тобой. Оставь меня одну, ладно? – пробормотала я, стуча зубами и заикаясь.
– Айви, я…
– Просто отвали от меня! – выкрикнула я. – Слышишь?!
Рука непроизвольно ударила дверь. Ярость мгновенно улеглась, и я запоздало поняла, что по ту сторону стук определенно заметили. Эвон растворилась, и бежать было некуда. Да и ноги не слушались.
Дверь распахнулась, и в глаза мне ударил свет. Я прищурилась, пытаясь разглядеть фигуру перед собой, но тщетно.
– Похоже, тебе последние мозги отбило, – раздался голос, пропитанный ядом, и мужские руки втащили меня в дом.
Я едва удержалась на ногах, опершись о стену. Щеки горели, и кончики пальцев начали покалывать, отмерзая. Тело все еще бил озноб, и я сползла по стене, откинув голову. Только оказавшись в помещении, я заметила, насколько промокла под снегом. Глаза начали слипаться, убаюканные теплом и откуда-то возникшим чувством защищенности.
– Так, не время спать, Снежная Королева, – меня слегка встряхнули. Я лениво приоткрыла глаза и застонала. – Позвольте снять ваши царские тапочки.
– Почему ты вечно называешь меня какими-то дурацкими прозвищами? – возмущенно пробормотала я, борясь с желанием прилечь на пол в прихожей, который внезапно показался мне едва не самым уютным местом во вселенной.
– О, ты подала голос. Хороший знак, – Дилан мастерски проигнорировал мой вопрос.
Промокшие тапочки полетели в сторону. Парень попытался поставить меня на ноги, но те не слушались, подкашиваясь, и, выругавшись, он подхватил меня на руки.
– Куда ты меня несешь? – лепетала я. – Я хочу домой.
– Ты возвращалась из Страны Оз, а волшебные тапочки напутали координаты, доставив тебя к моему порогу? Если нет, тогда ты очутилась здесь добровольно. Поэтому, будь добра, принять помощь, которую тебе оказывают. Заметь, безвозмездно.
Я приоткрыла один глаз и посмотрела на Дилана.
– У тебя родинка на левой щеке, – хихикнула я.
– Правда? А то я вот за двадцать два года ни разу в зеркало не смотрелся. Спасибо, что сообщила.
Я закатила глаза.
– Вот умеешь ты все хорошее впечатление от поступков словами испортить…
Дилан толкнул ногой дверь, и та отворилась. Парень уложил меня в ванную и включил свет.
– Раздевайся, тебе нужно согреться, – скомандовал он.
Я послушно принялась стаскивать с себя одежду. Юноша копался в тумбочке около ванной, что-то ища. Я бросила свитер на пол, и он издал забавный хлюпающий звук.
– Да я же не имел в виду, прям так сразу, – Дилан бросил на меня беглый взгляд и отвернулся. – Могла бы хотя бы подождать, пока я выйду.
– Но ты ведь сказал… – заикаясь, бормотала я.
– А ты всегда такая послушная? Полотенце на тумбе. Я пойду, поищу что-нибудь, во что тебе переодеться.
Хлопнула дверь, и я осталась в одиночестве. Избавившись от одежды, я включила воду. Горячие капли разбивались о кожу и плавно стекали, согревая мое тело. Я подставила лицо под обжигающую струю и замерла, прислушиваясь к ощущениям. Озноб отступил, сонливость затаилась где-то в тени.
Выключив воду, я выбралась из ванной и укуталась в полотенце. Мокрая одежда все так же валялась на полу, и, подобрав ее, я направилась в поисках Дилана. Кожу все еще немного покалывало, а ноги слабо слушались, но я медленно продвигалась вдоль стены, чтобы не терять опору в случае падения.