– Дилан? – нерешительно позвала я.
– В гостиной, – последовал ответ.
Оказавшись в нужной комнате, я облегченно присела на краешек кресла, давая телу передышку. Парень мгновенно вырос рядом и выхватил мокрую одежду из моих рук, протягивая длинный свитер и носки. Его взгляд задержался на мне, и не сразу я поняла, что юноша разглядывал шрам на плече. Я тут же развернулась к нему спиной.
Послышались удаляющиеся шаги, и я облегченно выдохнула. Где-то в глубине души я даже радовалась, что именно Дилан видел последствия моей встречи с Куртом. Перед ним я не должна была оправдываться.
Я сбросила полотенце и натянула на влажное тело свитер. От него исходил запах мужского одеколона, и я невольно уткнулась носом в ворот и вдохнула аромат.
– Не принюхивайся так. Еще, глядишь, влюбишься, а этот свитер мне самому очень даже нравится.
Я бросила на парня недовольный взгляд. Натянула носки на согревшиеся ноги и умостилась в кресле.
– А где все?
Не сразу я обратила внимание, что в доме царила тишина. Откуда-то из глубины доносилась приглушенная музыка, но в остальном посторонних звуков не было, что меня удивило.
– Они уехали в Шарлотт. Будут дней через пять.
Его глаза пристально следили за мной, а я никак не могла решить, в какой смотреть. В свете ламп карий глаз казался практически черным, и напоминал о моем мире. Зеленый же приобрел сероватый оттенок, что сделало взгляд стальным и жестким. Я поспешно прикрыла глаза, спасаясь от того, что парень мог в них увидеть, и закусила губу.
– Тогда мне, наверное, стоит уйти. Я хотела поговорить с Айзеком. Не буду тебе мешать.
Не успела я подняться, как Дилан практически вжал меня в кресло, упершись ладонями в мои плечи. Я ошарашено распахнула глаза и уставилась на парня.
– Нет, ты точно ненормальная, – прорычал он. – Ты притащилась сюда в метель в домашней одежде, а теперь собираешься идти обратно? Жить надоело?
– Да какое тебе дело? – вспылила я. – Будто тебя очень волнует, что со мной станет.
– Ни капельки, – юноша пожал плечами. – Только вот Айзек со свету меня сживет, если узнает, что я отпустил тебя из дому в метель, да еще и в таком виде. А он узнает, так что лучше уж потерпеть твое присутствие, чем потом выслушивать его недовольство.
Я закатила глаза и демонстративно фыркнула. Дилан не был похож на человека, которого такие мелочи должны были беспокоить.
– Не настроена я на общение с тобой. Моя жизнь и так не сказка в последнее время, только тебя в ней и не хватало.
– И что же такое там произошло? Любимый хомячок помер? – в голосе звучала насмешка.
Губа дрогнула, и я мигом растеряла весь боевой настрой. Плечо пронзило фантомной болью. Я прижала ноги к груди и уткнулась лицом в колени.
– Ты не поймешь, – я помрачнела.
– Столько драмы на пустом месте. Ну, не человека же ты убила в самом-то деле. Так что хватит разводить этот спектакль.
Вспышками воспоминания ворвались в голову. Кошмары, от которых удавалось спрятаться, находясь в реальности, выбрались из снов и настигли меня. Я заткнула уши, пытаясь заглушить голоса, но это не помогало. Как можно заткнуть того, кто говорит в твоей собственной голове? Голоса смеялись, шептали, дразнили меня, а я качала головой, силясь вытолкнуть их наружу. И Курт, мертвый Курт, смеялся громче всех, запуская пальцы в мои легкие.
– Айви…
Слишком много боли. И сквозь кровь, заляпавшую снег, проросли маки. Я хватала ртом воздух, но он словно стал вязким и жидким, заливая легкие. Я закашлялась и вцепилась пальцами в волосы.
– Прекращай, это уже не смешно.
Дилан храбрился, но я слышала в его голосе нотки паники. Он был напуган не меньше меня, и я не знала, что делать. Курт хрипел, захлебываясь собственной кровью, и надрывно смеялся.
– Прячься, Айви, они найдут тебя. Я найду тебя, – из уголка его губ стекла капелька, оставляя после себя красный след.
Я зажмурилась и, вдохнув полные легкие воздуха, закричала.
***
Злобный хохот затих так же внезапно, как и возник в голове. Не контролируя себя, я расчесывала руки до крови и срывала голос до хрипа. Ладонь Дилана легла мне на плечо, и я отшатнулась, зашипев. Не церемонясь, парень сгреб меня, трясущуюся от страха, в охапку и уложил рядом с собой на диване, медленно поглаживая по спине. Он чувствовал, как от каждого прикосновения я вздрагивала, и едва ощутимо пробирался сквозь охватившую меня иллюзию в самую глубь, выталкивая в реальность. Он баюкал меня, словно ребенка, и терпеливо ждал, пока я разберусь с демонами в своей голове.
Слезы высохли, но на губах все еще остался соленый привкус. Царапины на руках саднили, и я все пыталась о них не думать. Так и хотелось почесать, но я лежала, не шевелясь, и глубоко дышала. Дилан оказался так схож с пледом, в который можно было укутаться и сбежать от всех невзгод. Он лежал рядом, запустив пальцы в мои волосы, и медленно массировал кожу, пуская мурашек в бег по телу.
На столике неподалеку сидела Эвон и напевала детскую песенку, плавно раскачиваясь из стороны в сторону. Голубой комочек, заменявший ей сердце, размеренно пульсировал, то становясь ярче, то тускнея в приглушенном свете торшера. Девушка отбивала по столу пальчиком ритм в такт мелодии. Я зажмурилась, мысленно подпевая.
– Я уже видел подобное, – голос Дилана звучал несколько отрешенно. – Врачи называли это посттравматическим синдромом. Им все время нужно нацепить какой-то ярлык, окрестить все диагнозом. Забавно, людям ведь это никак не помогает.
Я приоткрыла глаза и посмотрела на парня. Его лицо было в паре сантиметров от меня, и я заметила крошечный шрам чуть выше правой брови. Юноша потянулся, едва не спихнув меня с дивана, а после прижал сильнее. Я уткнулась носом в его свитер.
– Откуда ты знал, что делать? – прошептала я.
– А я и не знал, – Дилан пожал плечами. – Не был уверен, что сработает так же, как и на мне.
Я притихла. Парень разоткровенничался, что вовсе не было на него похоже, а злоупотреблять этим я не спешила. Злость, еще недавно клокотавшая внутри, утихла, растворилась, будто эфемерное видение, и я не могла понять, существовала ли она на самом деле. И на что я злилась на самом-то деле? На него за сарказм и неприязнь, или же на себя, свою беспомощность и глупость, которые вдруг давали о себе знать в его присутствии? Не винила ли я его в том, что не могла отыскать на затворках разума искрометный ответ на очередную едкость?
– Не думай, что я вдруг превратился в прекрасного принца, чудо-девочка, – правый уголок губ изогнулся в полуулыбке. – Просто я, как никто, знаю, что в такие моменты нужен хоть кто-то, и плевать, кем он является на самом деле.
Перед глазами тут же возникла картинка маленького Дилана, мучимого кошмарами после аварии. Как он справлялся? Кто из братьев проводил ночи в его комнате, прижимая его к себе так же, как он держал меня в своих объятьях? Смог ли он справится со своими кошмарами, или они и по сей день терзали его? В моей голове вертелось так много вопросов, но я прикусила язык, боясь, что стоит парню выпустить меня из своих рук, как облик Курта вновь настигнет меня.
Минуты сплетались в часы, и постепенно меня охватывала дремота, с которой не было ни сил, ни желания бороться. Я прислушивалась к размеренному дыханию юноши, и в один миг провалилась в сон, не заметив границу между реальностью и выдумкой. В ту ночь, лежа на потертом старом диване в доме Арджентов, я впервые со смерти Курта не видела снов.
***
Меня разбудил грохот. Я резко распахнула глаза и, инстинктивно дернувшись, свалилась на пол. Спина тут же предательски заныла. Я поднялась на ноги, потирая ушибленное место, и, морщась, направилась на звук, доносившийся из глубины дома. Солнечные лучи пробивались сквозь задернутые шторы в гостиной, а кухня утопала в свете. Я бросила беглый взгляд на часы.
– Половина первого. Сколько же я проспала? – задумчиво пробормотала я. – Дилан?
Ответа не последовало. Я двинулась на поиски хозяина дома. Бродя по комнатам, я то и дело отмечала детали, свидетельствующие о невысоком достатке братьев Арджентов. Но все вокруг создавало неповторимый уют, и, невольно, я подумала, что именно в таком доме и предпочла бы жить. В нем была душа, была история. Такие места слишком много говорили о своих обитателях, нашептывая секреты, ведомые лишь им.