Очутившись в центре зала, я застыла на месте, затаив дыхание. Слова были лишними. Для Тесефи они были всего лишь пустым звуком, вырывающимся изо рта, что нес ложь. Они забирались глубже, превращая тайные помыслы в предателей, а секреты – в палачей. Без усилий блуждая по поверхности, заставляли угрозу выплыть наружу, не утруждаясь, и не было ни малейшего шанса утаить что-либо от рожденных с даром подчинять себе сознание морта.
– Они будут копаться в твоей голове, а страшно мне, – Эвон поправила волосы, но я успела заметить, как дрогнула ее рука. – Они ведь не узнают, что я подглядывала за ребятами из твоей школы? Думаю, это не послужит на пользу моей репутации.
Слова подруги заставили улыбку скользнуть по моим губам. Даже в критических ситуациях Эвон оставалась собой, разбрасываясь сарказмом и пытаясь меня подбодрить, как бы плачевно все не выглядело.
«Не бойся. Позволь дыму заполнить твою голову…» - отголосками воспоминаний звучал в голове голос маленькой девочки. Я не могла позволить себе вольность слепо довериться совету того, кто знал обо мне гораздо больше, чем пытался показать. Все еще в панике перебирая возможные исходы, я отгоняла от себя мысль о том, что Мара утаивала нечто важное, что могло бы спасти мою жизнь. И не только она. Родители, сестра, бабушка, сам Сенат. Все хранили некий огромный секрет, оставляя меня в неведении.
– Не противься, дорогая, – прозвучал в голове голос бабушки. – Это заставляет думать, что ты виновна.
«А перспектива впустить в свою голову пару сотен демонов кажется лучшим вариантом?» – так и хотелось бросить ей в ответ, но я подавила мысль, не дав ей родиться.
– Доверься ей, – Эвон ободряюще улыбнулась, но вышло измученно и неискренне. – Может, мелкая и правда знала, о чем говорит.
Я вздохнула. Борьба с самой собой была бессмысленной. Будто бы у меня был выбор. Его давно отобрали Древние, сделав из меня посмешище, циркового урода, чтобы потешить свое самолюбие и в который раз доказать безоговорочную власть.
Закрыв глаза, я постаралась расслабиться, пустить мысли на самотек, дать им жизнь отдельно от моего сознания. Я отпустила поводья, за которые так отчаянно держалась, и передала контроль над своей жизнью Сенату, позволяя войти в мою голову и навести там порядок. Распахнула двери во все запыленные комнаты, вынула из самых тайных уголков сундуки, которые пообещала сама себе никогда не открывать. Я отдалась воле судьбы, позволив себе последнюю мысль.
«Только бы Мара оказалась права…»
***
Где-то вдалеке послышался гудок поезда. Распахнув глаза, я застыла в недоумении. Мгновением ранее я стояла в огромном зале, погруженным в полумрак, окруженная Древними. Но перед глазами было бескрайнее поле, залитое солнцем. Мои руки утопали в золоте пшеницы, колосящейся на ветру. Исчезла надоедливая черная юбка, и я чувствовала, как крошечные усики растения касались бедер. Босые пальцы ног зарылись в мягкую влажную землю. Из ниоткуда взялся покой. Постепенно страх отпустил, и на смену ему меня объяло счастье. Я расплела косу и позволила волосам отдаться порывам ветра, смеясь.
Я помнила тот день. Отец взял меня с собой в путешествие. Мне было около одиннадцати, и накануне я поругалась с мамой из-за своего дара. Я никак не могла осознать, что не так было во мне, что раз за разом женщина, которая должна любить меня, срывала на ребенке всю злость.
Руки коснулись чужие пальцы. Я даже не обернулась, зная, кому именно они принадлежали.
– И ты здесь? – прошептала я.
Эвон пожала плечами, от чего рука, сжимающая мою ладонь, дернулась.
– Тут спокойно. Одно из лучших мест, где мы побывали. Я люблю это поле.
– Тебя ведь не должно быть со мной. Как ты пробралась в мою голову?
Девушка раскинула руки и упала в объятья пшеницы, что мягко приняла ее, усыпав светящиеся васильковым светом волосы крошечными зернышками. Я последовала ее примеру и утонула в золотом потоке. Над нами спешили пушистые облака, и бескрайнее голубое небо звало за собой. Внутри бурлила энергия, взывала ко мне. Ногам хотелось движения, ощущения безграничной свободы. А я лежала на влажной земле, вдыхала запах природы и солнечных лучей.
– Ты меня переоцениваешь. Я, бесспорно, та еще заноза в заднице, но, на самом деле, меня здесь нет. Ты создала меня…
Но как я могла, будучи не властной над собственным разумом? Я сбежала в путешествие воспоминаниями, заглушая неприятное ощущение вязкости в голове от дыма, что наполнял его. Я дала Древним все, чего они желали, сделав их властелинами существа, именуемого Айви Блумфилд, и отступила, признав поражение. Отныне мною правили нефтяные океаны, руководя телом и мыслями, а я сама спряталась в закутках, до которых никому не было дела.
– Ты все еще в своей голове хозяйка, – свет, исходящий от подруги, потемнел. Беззаботный голубой сменился цветом синей пыли. – Неужто так просто передашь бразды правления кучке заносчивых стариков, возомнивших себя богами?
– А что я могу?
Пушистые барашки над головой превратились в грозовые тучи. Ветер терзал мои волосы, касался ледяными пальцами обнаженной кожи. Прикованная к мокрой земле, я впустила панику в сердце и сиганула в бездну беспомощности, вжимая педаль газа в пол. Некому было остановить меня, вывернуть руль в сторону, спасая от себя самой.
– Трусиха, – брезгливо бросила Эвон и поднялась с земли.
Очертания изменились, и на меня смотрели жестокие глаза Гюнтера. Парень стоял около меня и с насмешкой наблюдал за попытками укрыть от него свой разум.
– Глупая Ривэрто… Разве тебе не говорили, что от таких, как я, лучше держаться подальше? – юноша наклонился и заглянул в мои глаза.
Я растворялась в его черных глазах, тонула в пучине, неумело барахтаясь и умоляя спасти меня. Пшеница под его ногами погибла. Небо разорвала молния, ударившая в паре метров от нас, взрываясь брызгами земли, и первые тяжелые капли разбились о мое лицо.
– Боишься, крольчишка? – губы искривились в ухмылке. – Не пора ли тебе бежать? Но ты ведь не можешь, не так ли? Ведь я… Контролирую. Каждое. Твое. Движение.
Последнее слово он выдохнул около моего уха. По телу пробежали мурашки, и крик, бьющийся о черепную коробку и рвущийся наружу, сводил с ума.
«Отпусти меня! Отпусти!»
Но тело не слушалось. Пустой взгляд устремился в потускневшее небо. Гюнтер нацепил на мои руки невидимые нити и превратил в послушную марионетку, что следует приказам хозяина. Длинные ресницы, идеально отточенные движения, отсутствие сердца и чувств, чтобы веселить публику и не задумываться, как же нелепо я выглядела. Посмешище.
Вдруг туман развеялся, а меня обняли теплые сильные руки. Я уткнулась в плечо Айзека и позволила себе слабость. Слезы, переполнившие меня. Чувства, которым я так страшилась дать выход. Все смешалось в крике, сорвавшемся с моих губ. Боль оглушила меня. Обида на саму себя и на Гюнтера, что то и дело врывался в мою казалось бы идеальную жизнь, принося с собой разрушительный хаос.
– Я так больше не могу, – прохрипела я, сжимая рубашку друга в руках. – Я не могу противостоять тому, кто заведомо победил.
– Так прими поражение, не проигрывая, – Айзек ободряюще взлохматил мои волосы.
– Это как? – я подняла на него недоуменный взгляд.
Но вместо серых глаз парня на меня смотрели карие. Отец прижал меня к себе.
– Когда-нибудь ты сможешь дать ему то, чего он заслуживает. И всем, кто когда-либо пытался влезть в твою голову. Тесефи оставляют свой отпечаток на таких, как ты, и все вокруг чувствуют это. Увидев, что ты не представляешь угрозу, морты примут тебя и защитят. Ты никогда не останешься одна, я обещаю.
– Но война уже проиграна. Это тело больше не мое.
– Всего на пару часов, – мужчина улыбнулся. – Они не найдут ничего, за что сумели бы зацепиться. Едва ли твоя любовь к миру заслуживает наказания.