— Что, черт возьми, здесь произошло?
Как же мне хотелось закрыть уши. Голос Эвон был слишком громким, и будто разрывал барабанные перепонки.
Не думай, не думай. Просто не думай ни о чем, и все пройдет, все исчезнет.
Но ничего не происходило. Пейзаж перед глазами не менялся, а рядом холодело мертвое тело того, кто не должен был погибать. Боль в плече жгла, пылала огнем, просачиваясь все дальше, и крошечная крупица едва живого разума понимала, что нужно вынуть пулю из плеча, иначе я умру. Но я не могла заставить себя пошевелиться.
Я убила его, ведь так? Это ведь я его убила. Не лед, не случайность, а я…
К горлу подступил комок, и меня затрусило. Все вокруг покрылось черными пятнами, постепенно пожирающими мое зрение. Пальцы зарылись в волосы и больно сжали их у самых корней. Волнами накатила паника, ударяясь о скалы сознания, и я закричала. Склонившись над телом Курта, я ударила его кулаком в мертвенно неподвижную грудь. А после еще раз. Снова и снова. Я кричала и лупила парня, забыв про холод и боль.
— Что ты делаешь? — Эвон пыталась остановить меня, но она была слишком слаба, чтобы задержать удары хоть на мгновение.
Не успела я огрызнуться, как сильные мужские руки подхватили меня и оттащили в сторону. Я, словно кукла, обмякла, позволяя управлять собой. Глен усадил меня на деревянный ящик, лежащий поодаль, и обхватил мое лицо руками.
— Я здесь, Айви, — его тихий уверенный голос успокаивал меня. — Я рядом. Расскажи мне, что случилось?
Я смотрела в его карие глаза, и не могла подобрать слов. Жалобно всхлипнув, я разрыдалась. Руки юноши были такими теплыми и согревали раскрасневшиеся щеки. Я жевала нижнюю губу, пытаясь заглушить завывания, и почувствовала, как рот наполнился кровью.
— Тише, тише, — шептал Глен, поглаживая большими пальцами кожу. — Все хорошо, Айви, все обошлось.
— Не обошлось, — бормотала я, захлебываясь слезами. — Он знал. И я… Я понятия не имела, что так выйдет. Глен, я правда не знала. Я не хотела, чтобы он умер.
Парень прижал меня к себе, позволяя уткнуться носом в его грудь. Он гладил меня по волосам, как и тогда, на острове, и успокаивающе шептал мне, что все в порядке. Но я не могла поверить его словам, ведь в паре метров от нас лежало доказательство обратного.
Мне казалось, мы застряли в бесконечном мгновении. Время застыло, а ночь укрыла нас своим покрывалом, позволяя спрятаться от всего мира. Где-то в снегу звонками надрывался телефон, но я не хотела покидать объятья Глена. Там, в теплоте и безопасности, я чувствовала себя защищенной.
— Почему ты не можешь просто отыскать в моей голове нужное воспоминание? — спросила я, успокоившись.
— Твоему телу больно, оно сопротивляется. Ты выталкиваешь меня прочь, сама того не осознавая.
Ответ, что я искала все это время, оказался слишком прост, и это поразило меня. Если бы я только знала, что стоило причинить себе боль, чтобы Гюнтер не смог забраться в мою голову, я без раздумий сделала бы все возможное, только бы избежать мучений.
— Курт знал. Он привел меня сюда, чтобы убить, и вернуться к охотникам. Я никогда не слышала о них, но он был уверен, что охотники на нас существуют, и если он избавится от меня, они примут его в свои ряды. А потом, — я запнулась. Воспоминания болью кольнули в груди. Выдохнув, я продолжила: — Он попытался коснуться меня, и я, испугавшись, оттолкнула его. Курт поскользнулся и упал, ударившись головой. Но перед этим успел выстрелить, только промахнулся.
Я не узнавала свой голос. Отстраненный, монотонный, словно я лишь отчитывалась о произошедшем на моих глазах, а не была участником. Глен кивнул и поднялся.
— Сперва, я позабочусь о нем, а потом вернусь за тобой, хорошо?
Я молча опустила взгляд на снег, постепенно окрашивающийся в багровый цвет. Рука онемела, и я едва могла пошевелить кончиками пальцев. Холод отступил, и меня душил жар, растекающийся по всему телу. Я подняла взгляд на небо, затянутое тучами. Крошечные белые мушки медленно кружили над городом, гонимые ветром, и оседали на землю. Нос забил запах сырости и гнили. Пустые оконные рамы смотрели на меня со всех сторон, и будто спрашивали, что я забыла среди давно покинутых зданий.
— Я был прав, — послышался голос рядом.
Я повернула голову и уставилась на Курта. Его тело излучало яркий золотой цвет. На удивление, он был спокоен и даже как-то отрешен.
— Я не хотела, — прошептала я, отводя взгляд.
Откуда-то пришел стыд. Я боялась смотреть на того, кто умер по моей вине, и знать, что ничего этого могло бы и не произойти, если бы только я не решила удовлетворить свой интерес.
— Я бы удивился, скажи ты что-то другое.
— Заткнись, Курт, — вмешалась Эвон. — Ты мертв, смирись. А она вовсе тут и не при чем. Сам напросился. Морты не трогают живых.
— Запомни мой совет. Они все равно найдут тебя. Как бы то ни было, держись подальше от людей, если хочешь жить, — бросил парень.
Когда я подняла голову, его уже не было. Рядом сидела Эвон и нервно теребила прядь волос.
— Прости, я должна была быть рядом, даже если бы это оказалось обычным свиданием.
— Ты не смогла бы помочь, — отчеканила я.
Глен все еще возился у тела Курта, и я наблюдала за его плавными уверенными движениями. Почему-то в голове мелькнула мысль, что он мог бы быть прекрасным пианистом, как и мама, ведь его порхающие движения так походили на игру за фортепиано. Чувствовалась легкость, которая давалась природой с рождения, и которой меня обделили.
В его длинных волосах запутались снежинки, и я смотрела, как одна за другой они таяли. Плащ постепенно намокал, утопая в пропитанном кровью снегу. Мне захотелось попросить его бросить потуги разобраться с моими проблемами и оставить одну разгребать все. Слишком уж много он на себя взвалил.
— Ты все так же пытаешься влюбиться в него? — тихо прошептала Эвон.
— Больше нет, — плечи непроизвольно дернулись. — Ничего, кроме сестринских чувств, я к нему испытать не могу. Смотрю на него, и могу представить его лишь в роли старшего брата.
— Ну, инцест, конечно, далеко не в почете, но существует ведь, — девушка насмешливо толкнула меня.
— Иди ты, — отмахнулась я. — Еще большего бреда придумать не могла?
— Подумай над моими словами, он вполне может стать тем, что тебе нужно, — душа подмигнула и исчезла.
Глен поднялся и, отряхиваясь от снега, подошел ко мне. Меж его бровей пролегла складочка, а задумчивый взгляд блуждал по окрестностям, не останавливаясь на чем-то конкретном. Парень протянул мне телефон, который я потеряла в снегу.
— Я отнесу души в Хранилище, а ты подожди меня здесь, хорошо?
Я кивнула, и Глен тут же растворился.
Я разблокировала телефон и посмотрела на экран. Миллион пропущенных от мамы, но я не спешила набирать ее. Запоздало я поняла, что первым делом позвонила едва знакомому парню, готовящемуся стать Тенью, а не собственной матери. Глупый вопрос доверия. Сколько бы я не радовалась переменам, где-то в глубине все равно не могла полностью открыться, ожидая подвоха.
Я выключила телефон и запихнула его в карман куртки. Холод вернулся и сковал движения. Я уткнулась носом в колени и прикрыла глаза, надеясь, что Глен не заставит себя долго ждать.
***
Когда я открыла глаза, холод пропал, а его место заняла боль. Я вцепилась здоровой рукой столешницу и закричала. Боль пульсировала, щупальцами цеплялась за клетки, дышала своим зловонным дыханием в мое лицо. В глазах потемнело, и непроизвольно я выгнула спину, пытаясь отделиться от жжения, заполняющего сознание, сбежать.
— Шшш, успокойся, — на лоб мне легла холодная ладонь. — У нас мало времени.
Я попыталась сфокусировать взгляд на лице Глена, но все расплывалось. Пальцы скользили по деревянной поверхности, пытаясь найти опору, и я судорожно кусала губу.
— Мне нужно снять с тебя одежду, чтобы добраться до раны. Если ты не поможешь мне, все будет намного дольше и больнее.
— Что от меня требуется? — сквозь зубы прорычала я, давя очередной крик.