— Время пошло, — раздался голос за моей спиной, и я сорвалась с места.
Легкие, отточенные до идеала движения позволяли бежать практически невесомо. Я скользила по сухой земле, вздымая после себя крошечные облачка пыли, и искала отдаленное место. Солнце постепенно клонилось к закату, бросая длинные тени на поверхность. Обогнув несколько палаток, выставленных для балансирующих на грани зараженных, я остановилась.
Неподалеку лежало тело взрослой женщины. Ее светлые волосы спутались, а изуродованное болезнью лицо выглядело устрашающе в опускающихся на город сумерках. Я склонилась над ней, переворачивая ее на спину. Ладонь скользнула по грудной клетке и утонула в податливой плоти. Крошечный сгусток энергии, что все еще теплился в ее теле, сам потянулся на зов нефритового света. Я бережно извлекла руку на свет, едва придерживая пальцами душу. Заворожено, я наблюдала, как она пульсировала, излучая голубой свет.
— Эвон, позаботься о ней, когда она пробудится, — пробормотала я, пряча душу в заготовленный заранее мешочек, выданный нам перед экзаменом.— И обо всех остальных тоже.
— Без проблем, — прозвучал мне в ответ скучающий голос девушки.
Я двинулась дальше, собирая души одну за другой, словно играя в поиски сокровищ, как в детстве. Только вместо золотых монет, спрятанных среди ароматной травы, я складывала человеческие жизни одну к другой. Страх, сковывающий меня ранее, испарился. Я была едина с двумя мирами, которые любила. В этом было нечто совершенное, нечто правильное. Внутри расплескалось тепло, разносимое кровью по венам, и я чувствовала, что была рождена ради этого.
Краем уха я слышала, как голосов за спиной становилось все больше. Все они слились в единый фоновый шум, напоминающий, как важно быть осторожной и сосредоточенной. Запах гниющих тел заполз куда-то под ребра, становясь частью меня, и я не отводила взгляда от изувеченных лиц. Все они были составляющими огромной вселенной.
Я не заметила, как минуты сливались в часы, и вскоре мир погрузился во мрак. Я отыскала очередную душу, как вдруг неподалеку раздался протяжный вой. От неожиданности я вздрогнула и едва не выронила мешочек из рук.
— Прошу вас, — доносились до меня отголоски чужого разговора. — Это ошибка. Я смогу, я докажу вам.
— Мистер Мирзаян, вы знали правила. Устав Академии гласит, что вы должны быть отстранены от сдачи экзамена, — стальной голос Мун Ку Рин напряжением повис в воздухе.
Я поднялась на ноги и двинулась в сторону говоривших. Не успела я и пары шагов сделать, как передо мной выросла фигура в плаще.
— Мисс Блумфилд, какие-то проблемы? — учтиво спросил один из экзаменаторов, имя которого я не запомнила.
— Нет, я просто…
— Если нет, — прервал меня мужчина, — тогда возвращайтесь к экзамену.
— Но я хотела…
— Мисс Блумфилд, — в меня впился недовольный взгляд, — происходящее с мистером Мирзаяном вас не касается.
Воздух вибрировал от напряжения, повисшего между нами. Я сникла и молча направилась прочь. Уверенность в своих силах внезапно испарилась. Я знала, что будет дальше. У Эмиля отберут душу и отправят в Исландию, где он проведет остаток своих дней, храня какой-то важный секрет от таких, как я. Руки непроизвольно задрожали, и я оперлась о дерево, одиноко растущее среди пустыря.
— Ты справишься, — Эвон ободряюще обхватила мои ладони своими. — Я верю в тебя.
В ее голосе проскользнули плохо скрытые нотки надежды. Подруга не хотела исчезнуть, не хотела лишиться той единственной, кто могла видеть ее, с кем она могла говорить. Я не могла подвести ее в этот раз.
— Ты права, — я смахнула с лица пыль, витающую в воздухе. — Я справлюсь.
Я наклонилась над телом, лежащим у самих моих ног, и едва не отшатнулась. Мальчик, совсем еще ребенок. Ему не было и четырех. Его грудь слегка подрагивала, рывками ловя спасительный кислород. Мальчик тихо хрипел и стонал. Я дотронулась до его щеки дрожащей рукой.
— Почему он здесь? Он ведь еще жив… — прошептала я.
Мальчик раскрыл глаза и посмотрел на меня. В их голубизне отражалось звездное небо, и меня душили слезы.
— Ты ангел? — выдохнул он.
Я лишь закивала, не в силах и рта раскрыть, чтобы ответить.
— Ты посидишь здесь немного?
— Конечно.
Я нашла крошечную ладошку и сжала ее пальцами. Казалось, это его успокоило. Дыхание стало тише. Мальчик прикрыл глаза, и постепенно его сердце начало замедлять свой ритм. Я боялась пошевелиться, спугнуть еще искрящуюся в его груди жизнь. Вдруг стало как-то слишком безразлично все вокруг. И экзамен, и соперничество с Софией. Я распахнула глаза и осознала ужас, царящий вокруг.
— Айви…
— Да?
— Он мертв, — Эвон присела рядом.
— Мои внутренности только что вывернуло наизнанку, так что я в курсе.
Я никак не могла заставить себя разжать пальцы, отпустить маленькую ручку. Казалось, пока я сидела рядом с ним, мальчик все еще был жив.
— Ты не можешь сидеть здесь всю ночь.
Я дернула плечами, смахивая с себя оцепенение. К тому, что среди горы трупов окажется ребенок, я успела себя подготовить. Но вот никак не могла ожидать, что он все еще будет дышать. Это оказалось труднее, чем мне представлялось. И в тот момент я поняла, для чего мне был дан дар. Я могла показать душам путь, успокоить их, дать им надежду. Я была тем крошечным мостиком между миром живых и миром мертвых.
Руки больше не дрожали. С неведомой ранее мне легкостью я скользнула пальцами под кожу мальчика, извлекая под лунный свет мерцающий зеленый огонек. Я уложила его в своих ладонях, разглядывая, как менялся его цвет, темнея.
— Что это? — мальчик присел рядом, разглядывая душу в моих руках.
— Это ты.
— Но как я могу быть и здесь, и там?
Я улыбнулась и опустила огонек в мешочек к остальным душам.
— Просто только я могу говорить с тобой и видеть тебя.
— А для остальных я звездочка?
Я кивнула, мысленно удивляясь, как точно мальчик подобрал определение душе.
— Так ты отправишь меня на небо?
Я замешкалась, не зная, что ответить. Как объяснить ребенку, что его ждало после смерти?
— Я отправлю тебя в лучшее место.
Лицо мальчика озарила улыбка. Я поднялась на ноги и отряхнула плащ от налипшего песка. Впереди предстояло еще несколько часов, отведенных на экзамен. Внезапно я обрела покой, который так долго не могла в себе отыскать. Именно ради этого я и родилась. Ради улыбок тех, чьи дни были сочтены.
***
Около полуночи следующего дня нас всех собрали в Академии Джулианы Томпсон, чтобы объявить результаты экзамена. Пока все усаживались на своих местах в классе, я отметила, что не хватало четырех учеников, одним из которых был Эмиль. Под ложечкой засосало от неприятного ощущения потери. Пусть я и не общалась с отсутствующими достаточно близко, я не могла сказать, что это было справедливо к ним.
Рядом со мной умостилась София, довольно улыбаясь. Неподалеку сидели Натсуме и Хибики, попавшие в одну группу, что зачищала последствия землетрясения. Я то и дело невольно поглядывала на близнецов, пытаясь понять, как у них все прошло. Девушка не выглядела потерянной, а вот парню, казалось, едва удавалось уцепиться за реальность. Что-то подсказывало мне, что он взял на себя часть переживаний сестры, чтобы та сумела справиться с поставленной задачей.
— Я думал, ты уже на пути в колонию.
Я лениво пожала плечами. Голос Гюнтера в моей голове не заставил сердце неистово колотиться в груди.
— С нашей последней встречи многое изменилось.
— Не обманывайся. Ты все та же жалкая крольчиха, какой и была раньше.
Я не ответила.
Дверь отворилась, и в класс вошла сама Джулиана Томпсон, держа в руках сложенный вдвое лист. Гомон тут же утих, и ученики устремили взгляды на директора Академии. Женщина выглядела уставшей и недовольной результатами.
— Как вы уже успели заметить, четверо учеников не смогли сдать экзамен. За все время существования Академии это худший результат из всех. К тому же некоторые из вас, хоть и набрали минимум, но все же недалеко от него ушли. Я разочарована.