— Ты себя вообще слышишь? Пропала практически на три месяца, а теперь заявляешься и разбиваешь мое только сросшееся сердце на крошечные осколки. Да кто ты такая, чтобы я слушала твои советы? — слова хлестали не хуже пощечин.
Я чувствовала, как щеки начали гореть и не находила, что ответить.
— Но мы ведь друзья.
— Ты все еще в это веришь? Лив — вот кто моя подруга. Та, что поддерживала меня. И она не пропадает невесть куда без звонка и сообщения, чтобы потом возникнуть как по волшебству. Она верная, а ты — нет, — выплюнула Лидия, выскакивая из-за стола.
Сделав пару шагов, она развернулась и глянула на меня. Где-то в глубине ее души плескалась грусть, которую девушка не желала показывать. Она заперла ее за сотней замков и стальных дверей, чтобы никогда больше не вернуться.
— И можешь быть счастлива. Утром Саймон бросил меня. Все, как ты и хотела.
Не успела я рта раскрыть, как подруга вылетела из кофейни, хлопнув дверью. Она стремительно пронеслась мимо окна, и я заметила, как в ее глазах блестели слезы. Желудок скрутило спазмом, и я ошарашено глядела на прохожих через стекло, пытаясь переварить произошедшее. Все было кончено. Ниточка, связывающая меня с домом, с оглушающим треском оборвалась.
Сгущались сумерки. Подобрав плащ, я брела, не глядя на дорогу. Часы отсчитывали минуты до неизбежного. У меня оставалось около двадцати часов свободы, а я не знала, куда себя деть. Вдруг Гринвилл показался мне слишком тесным. И вот же он, выход, переброшенный через плечо, но я не спешила им воспользоваться. Словно что-то держало меня в городе. Нечто, что я не успела исправить.
Эвон упорхнула, оставив меня наедине с мыслями. Но в голове было подозрительно пусто. Ни привычного нытья, ни жалости к самой себе, ни попыток придумать какой-нибудь выход из сложившейся ситуации. Шахматные фигуры постепенно выстраивались в нужном порядке, и близился финал партии, где я, пусть и потеряла половину всего, медленно двигалась к победе. На губах скользнула удовлетворенная улыбка.
Вдруг живот скрутило узлом, и я едва не свалилась с ног от нахлынувшей боли. В то же мгновение послышался визг шин, и воздух заполнил запах жженой резины. Пугающая тишина сдавила легкие, мешая сделать вдох. Чувства обострились в сотни раз. Никогда прежде чужая смерть не выворачивала меня наизнанку, утягивая сознание в спасительную темень.
На шатающихся ногах я направилась в эпицентр скопления людей. Невидимая рука тянула меня сквозь толпу. А разум кричал бежать прочь, но я не могла остановиться. Глухое перешептывание слышалось ото всюду, словно рой назойливых мух, налетевший внезапно, и кто-то умолял вызвать скорую.
Вывалившись на пустующий клочок асфальта, я застыла, боясь пошевелиться. На земле постепенно распускалась алыми маками кровь. Женщина нервно трясла юношу, которого сбила несколькими секундами ранее. Его руки безвольно болтались. Я попыталась ущипнуть себя в надежде, что все окажется плодом моего воображения, сном, глупой миражной шуткой. Только вот ничего не менялось.
— Чего застыла? — Эвон загородила обзор, недовольно глядя на меня. — Ты хочешь ему помочь?
— Я… — голос не слушался. Он скребся слезами и сдавленным криком в горле. Царапался, противился, словно дикое животное, запертое в клетке.
Айзек лежал посреди оживленной толпы и не дышал. Кто-то кричал о скорой, а женщина все трясла его без остановки, рыдая и умоляя открыть глаза. Пред глазами разворачивалась сцена из нелепой мелодрамы, где я была в первых ролях.
— Я не хотела. Я ведь правда не хотела… — повторяла водитель, будто мантру.
Все поплыло. Я пошатнулась, но удержалась на ногах. Только не он. Не мой лучший друг, спасающий от всех невзгод. Не Айзек, у которого впереди была долгая, безмятежная жизнь. Он не мог вот так просто…
— Айви, чёрт бы тебя побрал! — Эвон встряхнула меня. — Да прекрати строить из себя мученицу и послушай меня, наконец.
Я перевела взгляд с бездыханного друга на девушку.
— Ты сейчас сделаешь все, что я скажу.
— Это спасет его?
Эвон закатила глаза и молча направилась поближе к телу. Я поспешила за ней.
— Сперва нужно избавиться от этой тетки, — голос девушки не терпел возражений и чеканил каждое слово.
Я опустилась на колени возле женщины, перехватывая ее руку. Она подняла на меня заплаканные опухшие глаза. Ее губы дрожали.
— Я не хотела, клянусь.
— Я верю вам, — как можно мягче обратилась я к женщине. — Отпустите его, я попробую помочь.