— Я сейчас кончу! Хочу тебя видеть! Пожалуйста! Так хочу! Помоги мне!
Я начинала заводиться. Причём в самом грустном смысле этого слова. Как же он с этим достал! Ну вот что тут делать. Разумеется, никакой ночнушки на мне не было. Моё одеяние представляло собой безразмерную мятую футболку, да ещё и с пятном от сока. Бесшовные хлопковые трусы тоже доверия не внушали.
— Подожди секунду
Я кинулась к шкафу, вытащила треклятую ночнушку и комплект кружевного белья. Судорожно напялила это всё, поправляя грудь поближе друг другу, чтоб не разбредались, выгнулась в адски неудобной позе, художественно приподняла шелковую ткань и щелкнула телефоном. Лицо было таким сосредоточенным, что хоть плач. Ладно, кажется, как раз лицо на том конце связи никому было не нужно. И то радует. Но ноги! Они выглядели короткими, плечи огромными, а на животе, поперек всех усилий пролегла предательская складка! Следующая попытка позировки для одного зрителя, кажется, вывихнула мне спину! Зато фигура наконец-то смотрелась так как надо! Скрюченное выражение мимики, мне на радость полностью закрывали волосы.
— Ну же! покажи мне себя! Ты даже не представляешь, как мне сейчас это нужно. Он сейчас такой твёрдый… Как жаль, что не хочешь увидеть.
Вставший член на фото мне видеть решительно не улыбалось. Ещё больше мне не хотелось опять корчиться у зеркала изображая чудеса растяжки. Но мой следующий снимок улетел по адресу.
— Тебе нравится? Фотографировать себя для меня?
Честный ответ было подобрать очень сложно. Но я справилась.
— Мне нравится, как ты на меня смотришь
— Я сморю на тебя, как на свою женщину. Которую хочется снова и снова. Хочу увидеть тебя без одежды. Сними её. Для меня.
Сознание ныло: «ну за что мне всё это?!» Я снова поплелась к зеркалу, проклиная весь белый свет. Ночнушка полетела куда подальше. Грудь уже успела разъехаться, как будто между ними шла гражданская война. Я собрала их одной рукой в кучу втянула живот, так, что дышать стало нечем, прогнула спину отвела руку с телефоном, чтоб попасть целиком кадр и следующее фото полетело по адресу.
Телефон пиликнул.
— ЕЩЁ!
Это было уже слишком! Я уже проклинала себя за то, что вообще в это ввязалась. После всех моих мучений и это был весь ответ. Мне казалось, что он просто издевается. Хоть бы смайлик поставил!
— Я уже кучу раз говорила, что чувствую себя некомфортно обнажённой перед камерой, не мучай меня, хорошо? А вдруг кто-то увидит!
— Но это же только для меня…
Я часто велась на уговоры, но каждый раз покрывалась холодным потом, представляя, что снимки случайно или специально привлекут ненужное внимание. Того хуже, если они уйдут в сеть… Да, на них не было моего лица. Но даже мимолетная мысль, что это может оказаться на каком-нибудь сайте, была моим самым страшным кошмаром, пусть даже я никогда об этом не узнаю. О том, что будет если узнаю, я старалась не думать, чтобы не сойти с ума.
— Я не могу
— Знаешь, как мощно от этого можно кончить? Дай мне увидеть тебя. Раскрытую… Смотрел бы снова и снова
— Приедешь — посмотришь!
— Ладно, не злись, моя хорошая… Может продолжим там, где остановились… Как я ласкал тебя, как трахал, как чувствовал тебя изнутри…
— Давай ты всё увидишь и почувствуешь, когда приедешь!
— Хорошо. Прости. Я всё испортил.
— Ничего, всё нормально, просто надо немого подождать и как только ты приедешь сразу компенсируем все бесцельно прожитые дни.
Телефон молчал. Сообщение оставалось непрочитанным.
Дэн просто обожал дразнить меня в текстовом формате. Иногда это даже заводило, но он всегда хотел большего, что сильно сбивало и раздражало. Какие-то его сообщения здорово смущали, а некоторые вызывали настоящую волну, накатывающую изнутри. Он хотел меня всегда. При любой возможности. Уставший, засыпающий и только проснувшийся. С учётом того, как редко мы виделись, наверное, это было закономерно. Но всё же ничто не могло сравниться, с тем парнем, который увёз меня в ночное озеро.
А потом были…
Разговоры. Поцелуи. Кофе. Завтрак. Такси. Первое свидание. Парк. Кафе. Кино. Выставка.
Объятия. Прикосновения. Опять поцелуи. Почему-то в тот момент даже самые обычные вещи казались такими смешными и вызывали необъяснимую бурю радости. Может он стал моим личным наркотиком.