Август веселый смешит небеса,
Смеху их вторит каноэ и я.
Темны, темны
По бокам холмы,
С потоком быстрым сдружились мы.
Как в люльке, бьется меж скал река.
Вперед! На весло налегла рука.
Вглубь, вглубь,
Режь за клубом клуб,
Сквозь пену волн — не напрасен труд.
Быстрей помчалась река; и вот
Каноэ носом — в водоворот!
Кружи, кружи,
Не найти межи
В воронках опасных — от них бежим.
Вот близится рев — реки порог,
Берег разъеденный гол и полог.
Бей, бей,
Не страшись камней,
С пеной у рта рычит Водолей.
Крепись, о весло! Мужайся, каноэ!
Тебя я на бой зову с волной.
Вкруг, вкруг,
Киль застонет вдруг,
Но страха не знает каноэ, мой друг.
Позади пороги, далеко вперед
Река, успокоившись, нас несет.
Плеск, плеск,
Брызг капризных лес,
В звонком падении капель блеск.
А там, в поднебесной вышине,
Качается ель, как будто во сне.
Дрожит, дрожит
Изумруд в крылах,
В них песнь звенит моего весла.
Оджисту
Да, я Оджисту. Я жена его,
Мохаука, что мужества огонь
Вдохнуть умеет именем одним
В тех, что зовут его вождем своим.
Звезда-Оджисту я, его жена,
Он — жизнь, земля и небо для меня.
Но как он ненавистен лютым был
Гуронам — он, что в битвах их разбил.
Рука его — железо, сердце — сталь,
Но только для врага; со мной печаль
И радость делит, жизнь отдаст он мне —
Оджисту, избранной его жене.
Гуроны ищут силу тайных чар.
Не гаснет, нет, их ненависти жар…
И знают: страшною должна быть месть.
Что поразить им: гордость или честь?
Идти не смеют на него войной,
Внушает ужас им Мохаук мой.
Его стрела — что взгляд орлиных глаз;
Ножу недремлющему даст приказ,
Мгновенье — скальп врага уже в руке!
Мохаук не был побежден никем!
«О Нийо, дай найти план мести нам!»
И вдруг нашли: вождя звезда-жена!
Меня они пытались подкупить:
Хочу ль их повелительницей быть?
Мех? Вэмиум?… Всё, всё у гуронов есть!
С презреньем отвергая дар и лесть,
Бросаю им в лицо я: «Никогда!
Оджисту, помните, жена вождя!»
Одна средь них… Что сделают со мной?
Подходит самый страшный, самый злой…
Как бились мы! Гурон сильней: меня
Как свой трофей он бросил на коня,
Ремнями ноги, руки мне связал
И, вскакивая на коня, сказал,
Глумясь над унижением моим:
«Так мы, красавица, за мертвых мстим».
Несемся, как полярный ураган,
Злорадный клич — за нами по горам,
То лесом скачет, то рекой плывет
Конь взмыленный — вперед, вперед, вперед!
Гуроны. От костров я вижу дым…
О горе, мы всё ближе, ближе к ним.
Я — пленница. Он — похититель мой.
К его спине прижалась я щекой:
«Забудь, что мы враги, коня уйми…
Хочу обнять тебя, ослабь ремни…
За смелость нравишься ты мне… поверь,
Ты мне Мохаука милей теперь!»
Замедлил бег. Разрезал все узлы.
И не глядит уже таким он злым;
Ласкаю я лицо одной рукой,
А нож за поясом ищу другой.
Шепча: «Люблю тебя, ты жизнь моя…» —
Вонзила в спину нож по рукоять.
Скачу назад всех ветров я быстрей,
Пьяна нежданной волею своей.
Чуть не загнала бедного коня —
Скорей, Мохаук в горе без меня!
Вот от родных костров я вижу дым,
И, наконец, о счастье — снова с ним!
«Смотри, вот кровь врага; а я — чиста,
Мохаук, пред тобою, вот как та
Высоко в небе белая звезда.
Оджисту — все еще жена вождя».
Джон Маккрей[6]. На полях Фландрии
Во Фландрии, в чужих полях,
Между могил склонился мак.
Кресты, кресты… — мест наших знак.
И жаворонки в небесах
Поют, хоть редко над землей
Их слышно сквозь орудий вой.
Нас больше нет. Была пора:
Рассвет мы знали, вечера…
Любили нас, любили мы —
И вот лежим, погребены
Во Фландрии.
Несите Вы наш спор к врагу!
Вам из слабеющих мы рук
Бросаем стяг; и если он
Не будет вами вознесен —
Мы не уснем,
Хоть рдеет в поле маков сонм
Во Фландрии.
«Коль никогда не плакал ты навзрыд…» (перевод с немецкого)
Коль никогда не плакал ты навзрыд,
слез, вдруг прорвавшихся, ручьи глотая;
в бессилье не боролся с горем, зная,
что в нем судьбой ты заживо зарыт.
Коль никогда ты к небесам не слал
в восторге благодарственной молитвы;
коль, победив нежданно в трудной битве,
ты в мыслях звезды с неба не снимал.
………………………………………………
Коль чужд в душе ты этим буря был —
не говори, что ты когда-то жил!
Густаво Адольфо Беккер (перевод с испанского)
1. «Как в открытой книге, я читаю…»
Как в открытой книге, я читаю
в темной глубине твоих зрачков;
и напрасно губы то скрывают,
что твой взгляд давно сказать готов.
Плачь! Признаться не стыдись: когда-то,
может быть, любила ты меня.
Плачь! Одни мы; прятаться не надо.
Посмотри: ведь плачу также я!..
2. «Все вздохи, сливаясь, нам ветра дают дуновенье…»
Все вздохи, сливаясь, нам ветра дают дуновенье.
А слезы с водой тихих рек море вновь заберет.
Скажи мне, о женщина: если предашь ты забвенью
любовь, — то куда она в мире уйдет?
вернуться
6
Джон Маккрей, фронтовой врач в чине подполковника написал это стихотворение в 1915 году после гибели в битве близкого друга, офицера артиллерии. В Канаде это стихотворение вошло во все учебники и антологии.