Но обезьяна держала его мертвой хваткой, и тогда Пантелеймон превратился в дикобраза. Обезьяна взвизгнула и отпустила его. В ее лапе торчали три дрожащие иглы. Миссис Колтер зарычала и тыльной стороной ладони ударила Лиру по лицу с такой силой, что та повалилась навзничь. Не успела она опомниться, как ко рту ее был поднесен стакан, и ей оставалось только проглотить содержимое или задохнуться.
Аме хотелось заткнуть уши: бульканье, плач, кашель, всхлипывание, мольбы, рвотные потуги – слышать это было невыносимо. Но постепенно все стихло, только раза два всхлипнула девочка и снова погрузилась в сон. Заколдованная? Отравленная! Одурманенная, обманутая! Ама увидела белую полосу, появившуюся на шее девочки, – это ее деймон с трудом превратился в длинного гибкого, снежно-белого зверька с блестящими черными глазками и черным кончиком хвоста и улегся на ее горле.
А женщина тихо напевала, убаюкивала девочку, убирала прядки волос с ее лба, обтирала разгоряченное лицо, и даже Ама понимала, что она не знает слов песенки, – это были бессмысленные звуки, «ля-ля-ля», «ба-ба-бу-бу», – вот что выводила она нежным голосом. Наконец пение прекратилось, и тогда женщина сделала что-то странное. Взяла ножницы и подкоротила спящей девочке волосы, поворачивая ее голову так и эдак, чтобы получилось как можно ровнее. Потом взяла русую прядку и спрятала в маленький золотой медальон, который носила на шее. Ама догадалась, зачем: она собиралась колдовать с помощью волос; но сначала женщина поцеловала медальон… Да, все это было странно.
Золотая обезьяна вытащила из лапы последнюю иглу дикобраза и что-то сказала женщине, а та подняла руки и сняла с потолка пещеры спящую летучую мышь. Маленькое черное существо затрепыхалось и запищало тонким пронзительным голоском; потом Ама увидела, что женщина отдала летучую мышь обезьяне, а та стала оттягивать и оттягивать черное крыло, пока оно не обломилось и не повисло на белом сухожилии. Умирающая мышь при этом кричала, а ее товарки в мучительном недоумении метались по пещере. Крак – крак – крак – золотая обезьяна разорвала летучую мышь на части, а женщина хмуро улеглась на спальный мешок возле костра и съела палочку шоколада.
Прошло еще сколько-то времени. Наступила ночь, взошла луна, и женщина со своим деймоном уснули.
Ама, у которой от напряжения и неудобной позы затекли ноги, выбралась из своего убежища, на цыпочках прошла мимо спящих и неслышно спустилась до середины тропинки.
Подгоняемая страхом, она побежала дальше по узкой тропе, а ее деймон, сова, летел рядом, бесшумно взмахивая крыльями. Чистый холодный воздух, бегущие навстречу вершины деревьев, лунное свечение облаков в темном небе с миллионами звезд, – все это немного ее успокоило. Завидя горстку каменных домиков, она остановилась, и деймон уселся ей на кулак.
– Она обманывала! – сказала Ама. – Она врала нам! Что нам делать, Куланг? Надо сказать папе? Что мы можем сделать?
– Не говори, – ответил деймон. – Лишнее беспокойство. У нас есть лекарство. Мы можем ее разбудить. Можем пойти туда, когда женщина отлучится, разбудим девочку и уведем.
От этой мысли обоим стало страшно. Но она была высказана, бумажный пакетик лежал в кармане у Амы целехонек, и они знали, как им воспользоваться.
…проснуться. Я ее не вижу… Думаю, она где-то близко… она сделала мне больно…
– Лира, только не пугайся! Если ты тоже испугаешься, я сойду с ума.
Они хотели обнять друг друга, но их руки прошли сквозь пустоту. Лира хотела объяснить, о чем она говорит, и зашептала в темноте, совсем близко к его маленькому бледному лицу:
– Я просто стараюсь проснуться… Я боюсь, что просплю всю жизнь, а потом умру… я хочу до этого проснуться! Пускай хоть на час, хоть час быть живой и не спать… Не знаю даже, на самом ли деле все это происходит… но я помогу тебе, Роджер! Клянусь!
– Но если тебе это снится, Лира, ты можешь потом не поверить в это, когда проснешься. Со мной бы так и было, я бы подумал, что это был только сон.
– Нет! – с жаром сказала она и…
Глава пятая
Адамантовая башня
Озеро расплавленной серы, протянувшееся по всей длине колоссального каньона, выдыхало ядовитые испарения, преграждая путь одинокой крылатой фигуре, которая стояла на его берегу.
Если он поднимется в небо, вражеские разведчики, заметившие его, а потом потерявшие, немедленно его увидят; но если он останется на земле, то путь в обход этой отравленной пропасти займет так много времени, что он может опоздать со своей вестью.