«Может, все-таки представится счастливый случай устроиться на квартире — думал Тадеуш. — Доктор еще не разуверился в людях»
Но больше всего тревожило другое. О бегстве Корчака из гетто станет известно тотчас же. В газетах поместят портрет, полицейские начнут заглядывать в лица прохожим. Тадеуш сомневался, что Корчак станет прятаться и ни c кем не вступит в разговор на улице. А куда он денет глаза, которые знакомы каждому поляку?
Нелегко будет снять квартиру для Корчака: все знали, кто такой Корчак. В оккупированной Варшаве квартира была обычной торговой сделкой, редко — проявлением доброты или дружеской услугой.
Слушая Тадеуша, Корчак только удивлялся:
— Зачем все это мне?
Его худое пожелтевшее лицо тронула улыбка. Тадеуш сам пользовался фальшивым «аусвайсом». Это была бумажка с места работы. На самом деле он нигде не работал.
«Нигде не работал, но ведь где-то жил, — снова подумал Корчак, слушая Тадеуша. — Его тоже могут выследить и проверить».
Корчак боялся не за себя, а за людей. Тот, кто пускал к себе в дом квартиранта, постоянно рисковал головой. И все же смельчаки находились. Сознательно шли на риск. По всей Польше их насчитывались тысячи. Если б не они, то нельзя было бы и думать о какой-либо конспиративной работе в оккупированной Варшаве. Борцы движения Сопротивления знали, как надо разговаривать с людьми, которых приходилось им волей-неволей подвергать опасности, снимая конспиративную квартиру подальше от улиц, где их помнили в лицо и называли по имени.
— Правда делает нас людьми, — объясняет Тадеушу Корчак. — Это заставляет и других быть собой. Я не вру о себе, и мне не врут.
Тадеуш задумался: жизнь под одной крышей с Корчаком поставит под угрозу прежде всего хозяев. Они это знали, и все зависело от них. Но Корчаку никто не откажет в крыше над головой. Он уйдет с квартиры по собственной воле, если только узнает об аресте товарища, который знал его адрес. Опасности, может быть, никакой и не будет. Но ему просто может показаться, что она близко, и он не станет ждать. Тадеуш знал Корчака. Нервы и усталость делают свое, заставляют поспешно бросать обжитые углы. А иначе и быть не может. Схватят его — расстреляют хозяев.
Постоянная угроза опасности разбудила и в Тадеуше чувство ответственности за жизнь людей, с которыми он был связан, обострила, а вместе с тем и усилила его подозрительность. Ему так хотелось душевного спокойствия, а его не было. Хотелось тишины, при которой можно забыть обо всем на свете. Но ни на минуту нельзя было расслабиться. В «Доме сирот» начался голод. В Варшаве уйма проваленных явочных квартир, гибли беглецы из гетто. Тадеуш научился предвидеть опасность. Он знал, что из-за него могут арестовать многих, и не мог подвергать опасности добрых людей, хорошо к нему расположенных. Он отдавал себе отчет, что они рискуют больше, чем он. У него есть запасные документы, ночной пропуск. В любую минуту он может исчезнуть из дома и больше туда не возвращаться. А они как? У него будет пистолет, а на всякий случай яд. А они будут беззащитны. По его следу может приволочиться шпик.
Тадеуш проверял одну квартиру за другой. В условиях оккупации это было необходимо. Он поселялся у людей, почти ничего не знавших о нем, не боялся открыться им, хотя знал, что рискует собой, но иначе нельзя было понять, надежна ли квартира.
В 1941 году Тадеуш поселился на Жолибоже, в Аллее Войска Польского, у одинокого пана Болеслава, который служил в городской управе. Как сказал Жабинский, тот подыскивал для себя порядочных квартирантов. Тадеуш пришел прямо по указанному адресу. В то время он носил форму служащего Остбана[45], может, потому сразу и вызвал к себе доверие Болеслава. Что за человек был этот Болеслав, Тадеуш пока не знал. Присматриваясь к хозяину квартиры, он подумывал: «Если повезет, то Корчак и его дети поселятся у него или поблизости».
А Болеслав ругал оккупантов, был откровенен в беседах с Тадеушем,и скоро они, сами того не замечая, сблизились. Их разговор иногда походил на игру:
— А вы слышали, что говорят люди?
— А что говорят?
— Да ничего особенного, все то же и говорят, что слышат.
Прикрываясь слухами, они подробно рассказывали друг другу о том, что происходит на самом деле, но о чем в газетах не писали. Тадеуш шутя советовал, как бороться с оккупантами. Не можешь остановить поезд — останови счетчик и газометр, чтоб меньше платить Гитлеру за свет и газ. Тадеуш показал, как это можно делать часто и незаметно. Болеслав улыбался, иронизируя по этому поводу. Экономическую самозащиту народа он называл защитой собственного кармана.