- Гена, ты тоже чуешь?
Он не ответил, лишь схватил меня за руку, и я вздрогнула: настолько ледяным оказалось его прикосновение.
- Быстрее, - шепнул он мне и юркнул в густые заросли папоротника.
Теперь я явственно слышала шаги: мокрые, хлюпающие. Будто на ногах идущего были надеты ласты, а сам он только-только выбрался из стоялого и затхлого пруда. Вонь стала невыносимой, и я уткнулась брату в плечо, но это не принесло мне облегчения: его футболка все еще была сырой и тоже пахла тиной.
Шлеп... шлеп...
Шаги теперь были совсем рядом. А еще я слышала голодные чавкающие звуки - так цепной пес мог чавкать и пускать слюни на брошенную в миску кость.
«Это Бабай, - подумала я. - Мы нашли его клад и теперь он идет по следу, оставленному камешками...»
От страха живот скрутило судорогой. Я скорчилась в три погибели, прижала кулачки к груди, чувствуя гулкое биение собственного сердца и слыша, как дыхание брата с хрипом выходит из его рта.
Шаги и голодное чавканье прекратились.
«Ушел?» - хотела спросить я.
Но лишь приоткрыла рот, как на меня дохнуло вонью болота и я услышала голос - теперь, спустя много времени, он до сих пор приходит ко мне во снах, - сиплый, булькающий голос, будто доносящийся через многие слои затхлой воды и грязи.
- Вкусные детки, - произнес он. - Нежные детки...
Что-то упало рядом со мной, и я едва не взвилась из своего укрытия, но Генка держал меня крепко. Только широко распахнутыми глазами глядел под ноги, где теперь лежал круглый зеленый камешек.
- Ах, как блестят! Ах, как шуршат! - снова раздался в вышине сиплый шепот. - Синие, как небо, желтые, как солнце, зеленые, как трава... Берите, берите любые! Берите, мои сладкие детки. И оставайтесь со мной...
Оно начало смеяться - по крайней мере, тогда я подумала, что это был смех, - сырое клокотание воды в мертвом горле. Мерзкие, хлюпающие звуки...
А потом я увидела щупальце.
Что-то темно-зеленое, как сгусток тины и грязи, покрытое слизью и бородавками - оно поднырнуло под заросли и обвилось вокруг Генкиной щиколотки. Второе щупальце коснулось моего колена, но схватить не успело - я отпрыгнула в сторону, и тогда оно обхватило Генку за пояс. Вот тогда я закричала.
Я кричала, захлебываясь и срывая горло. Воздуха не хватало, вонь забивала ноздри, и весь мир оказался размытым, словно погребенным под толщей воды. И я только видела, как Генка медленно и неотвратимо погружается в заросли папоротника, извилистые и длинные, теперь больше похожие на водоросли. Я видела, как он протягивает руку, и его ледяные, мокрые пальцы касаются моей руки - и моя ладонь тяжелеет. Как он открывает рот, словно силится что-то сказать, но из гортани выплескивается мутная жидкость, а распахнутые глаза стекленеют...
...а потом не стало ни Генки, ни мглы, ни пахнущих тиной щупалец. Кто-то гладил меня по мокрым волосам, пока я отплевывалась от воды и кашляла долго, надрывно, судорожно хватая ртом воздух, будто на время разучилась дышать.
- Генка... где? - это были первые слова, произнесенные сразу же, как меня вытащили из реки.
Но никто на них не ответил.
Я не знаю, было ли галлюцинацией путешествие через темный лес. Привиделась ли мне та яма, полная сверкающих камешков и человечьих костей. Утащило ли Генку неведомое чудовище или он сам захлебнулся, пытаясь спасти меня, но сам закрутившийся в водовороте.
Уже потом я узнала от матери, что шансов у него не было никаких - в больнице Генке удалили часть легкого. Но все же, ценой своей жизни, он спас меня из цепких объятий того монстра, что взрослые называют Смертью. Я была рядом с ней так близко. И иногда во сне мне все еще слышится сиплый шепот:
- Ах, как блестят! Ах, как шуршат! Синие, как небо, желтые, как солнце, зеленые, как трава... Бери же!
И тогда мне кажется, что в мою детскую ладонь снова падает округлый зеленый камушек, и я просыпаюсь и чувствую тяжесть в своей руке. И иду, шлепая босыми ногами, до заветной шкатулки, где наряду со старыми фотоснимками лежит он - оберег от всех монстров мира.
Самое главное, что я вынесла из детства - лишь маленький зеленый камешек.
И жизнь, которую однажды подарил мне брат мой, Гензель.
"Ольга" Ольга Жакова, святочная история
- Девочки, будем гадать, - объявила секретарша Маша с утра, вынимая из сумочки свечи. - Сегодня Крещенье.
- Так ведь гадают до Крещенья? - удивилась Таня.
- И Крещенье, кажется, завтра, - добавила Оля.
Маша открыла пудреницу, быстро припудрила вздернутый носик.
- На суженого-ряженого гадать будем, - сказала. - Сколько можно в девках сидеть? Хватит!