- И все-таки давайте я буду вашим суженым, - предложил он.
- Вам паспорт показать? - грубо спросила Оля и полезла в сумочку.
Михаил Васильич, все ждавший, когда гость удовлетворит любопытство, почувствовал напряжение и забрал представителя "Винтера", чрезвычайно довольный, что тот говорит по-русски.
Когда мистер Марк уходил, он шепнул Оле:
- Так я к вам скоро приду. Когда вы останетесь одна.
И ложась спать, Оля все думала, что же он имел в виду.
Ночью молодая женщина проснулась. Сорочка намокла и прилипла к спине, грудь болела, на губах застыл крик. Вокруг стояла густая тьма. Рядом всхрапнул муж, застонал.
- Коля, ш-ш-ш, - Оля погладила мужа. Тот перевернулся к стене и затих.
Оля напряженно всматривалась в темноту. Что ей приснилось? Что-то, отчего перехватило горло и стало трудно дышать... мерзкое и противное. Как будто она стоит, а в комнату вползают змеи, заполняя пол, и некуда ступить, и нельзя убежать. Они все лезут, черные тугие тела извиваются под ногами, касаясь ступней, и Оля замирает, старается не дышать, чтобы поднятые черные головы с высунутыми раздвоенными языками...
Что за странный тип этот иностранец! Почему привязался к ней сегодня? И зачем хотел прийти? Не думал же, что она...
Было душно и хотелось открыть форточку, но Оля боялась подняться с кровати: казалось, будто на полу еще копошатся змеи.
И еще что-то видела она во сне. Рогатое, лохматое, перхатое, острорылое, с красными глазами. Нет, наоборот - белое мертвое лицо с остановившимся взглядом.
Тяжесть в груди уходила, дыхание восстановилось. Оля отпустила одеяло, расслабила ноги, разжала зубы. Зевнула, повернулась на другой бок и заснула.
Будильник звенел, звенел, звенел... Оля сквозь сон пошарила по тумбочке и выключила механизм.
- Коля, вставай, - пробормотала она и потрясла мужа за плечо. Плечо было твердое и холодное.
Оля вылетела из кровати, в ужасе уставившись на мужа. Он лежал в обычной позе, лицом к стене, подобрав колени. Оля медленно протянула руку...
Она вызвала "Скорую", позвонила на работу.
- Михаил Васильич, можно, я не приду сегодня? У меня муж умер, - с трудом проговорила Оля.
- Соболезную, - отозвался директор. - Но сегодня решающая встреча с "Винтером", и ты должна быть. Завтра - пожалуйста, а сегодня чтобы была. И не опаздывай.
Оля разбудила дочку, одела.
- Мама, а почему папа не на работе? - спрашивала пятилетняя Лиза, подпрыгивая и норовя залезть в родительскую кровать.
- Ш-ш-ш, - сквозь сухость в горле шептала Оля. - Папа заболел. Пойдем скорее в садик, сейчас "Скорая" приедет.
Велев дочери ждать маму на улице, Оля позвонила в дверь соседки по площадке.
- Мария Анатольевна, я вас очень прошу... извините, что так рано, понимаете... Вот ключи от квартиры. Там... - Оля не могла выговорить. - Когда "Скорая" приедет, откройте им, пожалуйста, - неловко закончила она.
- Да что случилось, милая? - заволновалась соседка в наспех застегнутом халате. На босых ногах ее были поношенные клетчатые шлепанцы.
- Там... У меня работа. Пожалуйста...
Чувствуя подступающие слезы, закусив губу, чтобы не заплакать, Оля махнула рукой в сторону квартиры и убежала.
Переговоры с иностранцами, длившиеся почти весь рабочий день, прошли сквозь сознание молодой женщины, не коснувшись его. Оля переводила, не слыша ни того, что говорили ей, ни того, что говорила сама. Стены офиса были как белое Колино лицо, лампы - как его остановившийся взгляд. Фигуры окружающих расплывались.
После работы, забрав Лизу, Оля повела девочку гулять во двор. Идти в пустую квартиру было страшно. Холодный мокрый снег падал на лицо. Лиза радостно облазила горку, скатилась несколько раз, но после того как мама на ее веселое "Смотри, как я катаюсь!" не повернула головы, девочка расстроилась и села на скамейку рядом.
- Мам, я домой хочу!
- Что? - вздрогнула Оля. - Да, конечно. А может, съездим к бабушке? Бабушка пирожков напечет, - предложила неуверенно.
- Хочу домой, - заныла Лиза. - Домой!
Дверь на кухню была открыта, там горел свет. Вышла соседка и хотела заговорить, но Оля замахала на нее руками:
- Потом, потом, не при Лизе!
- Папа! - побежала дочка в кухню, стаскивая на ходу шапочку, но тут же вернулась: - А где папа?
- Он... в больнице, доченька. Он... заболел.
Старушка-соседка поджала губы:
- Чего обманывать-то ребенка?