Грохот на крыше заставил Костю подскочить как ошпаренного. Водоворот мыслей пронесся в голове; он ощутил, что тело дрожит от страха; неприятное ощущение тревоги поселилось груди, затуманивая разум. Но услышав мяуканье, засмеялся вслух, подбадривая самого себя. Не стоит к ночи вспоминать такие легенды, а то не ровен час. Страх подпитывало одиночество - довольно рано он остался один. С самого детства у него были проблемы с психикой, но ему это помогало - жилось спокойней и никто не докучал. Поэтому, когда с возрастом болезнь стала отступать, по не выясненным причинам, он продолжал одевать маску сумасшедшего, дабы оградить себя от жестокого внешнего мира.
Немного успокоившись и сев обратно, он включил футбол, допил остывший чай и решил перекусить.
Хорошо еще, что холодильник стоял в той же комнате, именуемой "залом", поэтому добраться до него можно было не по темноте. Отчего-то ему очень не хотелось бродить во мраке. Сделав бутерброд, человек хотел было впиться в него зубами, предвкушая прекрасный вкус, но замер. Прямо в глаза ему смотрела молодая девушка, стоящая за окном. Занавеска немного отодвинулась, что позволило ее разглядеть. Темные глаза, темные волосы, синие губы, белое платье, едва прикрывавшее сине-серую кожу, с темной гематомой на левом плече.
Сердце, как говориться, ушло в пятки. А она просто стояла и смотрела. Холодный ветер развевал ее волосы, подбрасывая их то вверх, то швыряя в сторону. Но более всего поразили ее глаза. Они были черны, словно бездонная пропасть, не отрываясь, смотрели на Костю; ему показалось, что тьма в них колыхалась, принимая самые разнообразные очертания. Удивительно, но в них игра теней и бликов света, сплетавшиеся в невообразимом, только им одним понятном танце, то кружа, то раздаваясь в стороны, создавали фигуры самых причудливых форм. Как завороженный, он смотрел в них, видя отражение своих самых потаенных желаний.
Вот идет его мать, полна сил и энергии. В следующее мгновенье машущий рукою брат, ушедший навсегда, не на тот свет, а из дома в поисках лучшей жизни - ему надоело жить в нищете. Потом картинка меняется - угадывается в переплетенной тьме с огнем та, которую безответно любил, больше всей своей жизни; даже сейчас чувства оставались чистыми.
Стоящая за окном девушка поманила его изящной рукой; разомкнув губы, со спекшейся кровью, но не произнесла ни звука. Только когда она повторила, шепот донесся как слабое дуновение утреннего ветра, щекоча ухо, стремительно исчезая, неведомым образом преодолев толстое стекло. Не понимая, что делает, Костя подошел к двери и, немного повозившись с замком, шагнул за порог.
Ветер яростно ударил его по лицу; мелкий снежок, сыпавший еще с утра, впивался в кожу, но он этого не чувствовал. Домашние тапочки от мороза защищали плохо, да и пижама была очень не подходящей для ночной прогулки, однако идя по снегу, холода не ощущалось. В голове звучало только одно - "Иди". Зов шел одновременно отовсюду, со всех сторон, подавляя всяческое сопротивление. Сознание пыталось освободиться, но тщетно, словно скованное цепями, лишенное свободы.
Она была в нескольких десятках метров от дома, в мгновенье переместившись от окна. Звала с собою, подпрыгивая и танцуя, а он шел, не спрашивая и не сопротивляясь. Безвольный раб, не имеющий ничего, кроме своей никчемной жизни. А она та, которой нужно поклоняться. Эти мысли не его - их навязали, но уверенность в этом угасала, оставляя лишь накатывающее безразличие. Не осознавая происходящего, он дошел до края деревни; огни домов утонули в наплывшем мраке, постоянно сгущавшемся, и метели, непонятно откуда взявшейся. Девушка плыла над землей в своей легкой одежонке, но ее, похоже, это не смущало.
Она остановилась на холмике, покрытом небольшим слоем снега, и повернулась к нему, одарив улыбкой, от которой перед глазами все поплыло; происходящее стало больше похоже на сон, нежели на реальность. Ее темные губы двигались, но звука не было слышно, слова поглощала бушующая вокруг стихия, разыгравшаяся сильнее прежнего. Костя замер, улыбаясь, глядя на девушку, страстно желая ее. Не плотское желание, а слиться с ней своим естеством, подчиняясь ее силе. Служить - вечно, беспрекословно.
Она возникла прямо пред ним и, улыбнувшись, впилась губами в страстном поцелуе. Он любовался ею, потеряв счет времени, но лай собаки донесся из-за спины, нарушая наслаждение. Собаки? Он попытался оторваться от нее, чтобы оглянуться, но та не отпускала, а ногти глубоко врезались в щеки. Из-под них потекли струйки крови; Костя почувствовал, как силы покидают его, словно кто-то высасывал саму жизненную силу. Слияние. Вот то, чего так страстно желало его сознание. Даже боль не отбило это желание.
Резкая боль рванула ногу, от чего вскрикнул и силой отодвинул от себя девушку, ногти которой расцарапали щеки, причиняя боль, которая постепенно отгоняла окутавшую рассудок пелену. Взгляну вниз, он увидел, как небольшой черный пес отчаянно рвал штанину, прокусив, добравшись до плоти. С криком отбросив пинком собаку, человек посмотрел снова на девушку и опешил.
Пред ним стояло существо, лишь отдаленно напоминающее прекрасную деву. Голову венчали бараньи рога, ноги, заканчивающиеся копытами, и громадные перепончатые крылья сразу натолкнули на ассоциацию с древним мифом о суккубах. Издав оглушительный рев, она взмыла в воздух, ринувшись на несчастного. Костя сам поразился своей прыти, когда тело, словно само дернулось в сторону; исчадие тьмы пронеслось рядом, разметав когтистыми лапами лежащий снег. Только теперь, лежа возле торчащего темного камня, он увидел множество крестов и памятников вокруг, а сам камень оказался могильной плитой. Боль отогнала иллюзию, навеянную кровожадным существом. Демон, издав вопль гнева, вновь атаковал, но и тут человек сумел уйти из-под смертельного удара. Пролетев мимо, разрушив высокий гранитный памятник, монстр вновь яростно взвыл, нацеливаясь в последнюю атаку, которая должна стать последней для его жертвы.