январская метель
ПРОЛОГ,
ЯНВАРЬ. МЕТЕЛЬ. ЗИМНИЙ ВЕЧЕР.
ФРАНЦИЯ. ПАРИЖ. 1830 год.
За радугой гор в небе голубом, тоскливо мела январская метель, она в озябшем воздухе ночном, игриво стелила пушистую постель, и месяц, сквозь скверные бури, сладко дремал во Франции старинной, он, мерцая в зимней лазури, свет проливал по дороге длинной.
Ночью звёздной в свете бежевом, сквозь сумрак небесной материи, кучер мчался по тропке заснеженной, везя письмо из Российской империи. За елисейскими полями потухла зорька, и над Сеной стало намного темней. Из Петербурга в Париж приехала тройка, пригнав поздно босоногих коней. Туман спустился в безмолвие сада, и одел деревья в белоснежную накидку. Алексей остановился возле фасада, и отворил рукой продрогшую кибитку. Он, пройдя через берёзовое полесье, поступью вступил на подзамёршее крыльцо, и не спеша вошёл в старинное поместье, обдав теплом морозное лицо.
В доме Франсуа сидели гости, они пили с чашек горячий кофей, и вели в гостиной светскую беседу. Между столиками с тонкой тростью, в ливрее с подносом лакей Прокофий, мимо ходил по дорогому паркету. Картины, мраморные статуи и вазы, своим видом манили в салон. Не видя такой роскоши ни разу, кучер окунулся в царский сон:
- "Я опишу господину дворянский бал: столовую зелено-горчичного цвета - с акварельными пейзажами и французским диваном, как художник с madam Iren танцевал, и тонул в лучах ночного света, наклоняясь к ней своим станом. Дорогой Александр, с трепетом и теплом, я Вам подробно при встрече опишу: и мебель, и убранство, и драгоценный бисер, но, покинув столь богатый дом, я к Вам обратно в Россию спешу" - подумал про себя извозчик писем.
Тучки чернели в лодке небесной, хмарью нависая, в блеске силуэтов. Франсуа играл ночью воскресной, и в гостиной звучали стихи поэтов. В комнате светлой потрескивал камин, и дрова горели в багровом янтаре. В кресле теплом, совсем один, дремал великий художник Andre. Луна светила в поздний час, лимонный свет, бросая на каскад. Iren прошептала: - "Благодарю Вас", и проводила кучера на улицу назад. Она, взглянув в тёмное окно, поднялась по лестнице в шали ночной, и, взяв в руки заветное письмо, вдохнула за-пах любви шальной:
ГЛАВА ПЕРВАЯ
НОЧНОЕ ПИСЬМО АЛЕКСАНДРА
- "Bonsoir, моя любимая Ирэн! По горьким нотам моего письма, чернилами проливается неведомая грусть. Не поверите, но я встревожен весьма, той печалью, что давит на грудь. Оно, словно чёрное горе, сердце волнует чередой невзгод, потому что я один в рабской неволе, не видел Вас, который год! В поместье моём, как и прежде, мерцает, вставленная в светец, лучина, и в саду не смолкает песня вьюги. Любить Вас, не имея надежды - вот она веская причина; моего неизлечимого в сердце недуга.
Поймите, я долгие дни и ночи, тоскую, словно птица в клетке, и мечтаю взглянуть в Ваши очи, и обнять Вас в лунной беседке. Осталась только одна отрада: сочинение по вечерам сонетов и стихов, и исполнение в салонах известных песен. Любить Вас - великая награда, но, знаете, мне не хватит слов, описать, почему мы не вместе. Вас пленил тот француз, что встретил Вас в ночном дворе. Вы вступили в брачный союз: с нелюбимым художником, месье Andre.
P. S. "Я не могу любить Вас больше, зная, что Вы замужем за Аndre. Почему мы расстались в Польше, в том далёком, студёном январе? Мы целовались нежно и страстно, в тени снежной дубравушки, но, тогда, я не по-нравился Вашей матушке: жаль, мы влюбились напрасно. В те времена было престижно и модно: появляться с видными деятелями искусств, и Ваша матушка поступила подло: настояла, венчается без любви и чувств. Знаете, я не виню Вас в безрассудстве, тогда я был не великий поэт, просто в тайне я хочу вернуться, и перечеркнуть те долгие семнадцать лет".
Звезда на одно короткое мгновение, осветила окна замёрзшие инеем. Она на одно непонятное сомнение, спряталась в городском пейзаже зимнем. В поместье, седой художник Andre, накинув на плечи пуховый плед, долго смотрел, как январь на календаре, уносил печаль прошедших лет. В гостиной сверкали белые свечи, и огонь камина давно погас. Я читала Ваши пламенные речи, в том письме, что пришло от Вас:
- "Bonsoir, моя любимая Ирэн! Я Вам пишу, не сомкнув очей, и снег, словно небес пророчество, падает в мой сад из поднебесья. Любовь, как горный ручей, обогревая меня теплом в одиночестве, льётся в окно звонкой песней. Сердце волнуется в зимнем холоде, предрекая, заведомо боль и страдания, потому что ночью в морозном городе, я пишу Вам свои воспоминания:
Я помню день нашего свидания, когда Вы в лунном свете, рукой ласкали милые очертания, и сладко дремали в тёплой карете. Тогда семнадцать лет назад, в Польше звенела лютая метель, и я, отворив в кибитке заветную дверь, впустил Вас в роскошный сад. Вы стояли в красном пальто, и снег па-дал на дорогу счастья. Я спросил сердце: любило ли оно? В час, когда мело ненастье? В небе звезда горела мутно, и луна была подобно хрусталю. Я буду Вас любить сиюминутно, и шептать слова: люблю, люблю!
Я помню день нашего расставания, когда затаил дыхание рассвет. Я не перестал Вас любить на расстоянии, хоть и прошло столько лет. Я помню нежность тонких рук, и нектар из чаши медовых губ. Я не забуду наш вели-кий Петербург, где я был наивен и глуп. Я не забыл, как плескался закат, и наши ночи до рассвета лунные. Не вернуть теперь их назад, канули наши го-ды юные. Давно отшумел наш клён, отзвенели метели в далёком январе, в Вас теперь безответно влюблён - знаменитый художник, месье Anrde.
P. S. "Мечтаю встретить Вас на мостовой, где знакомая метель, незаметно и неслышно, шёлком струится по аллее городской, и снег метёт на городские крыши. Я хочу окунуться в наш сад, и вдохнуть запах морозной ивы. Нам бы вернуть те годы назад, где мы были молоды и красивы. Видимо, нам судьбой не дано, провести свою старость вместе. Наверно, Богом нам предрешено, проститься под напев январской песни".
Au revoir, Ваш Александр!
Санкт – Петербург. Российская империя.
27 января 1830 год.
ЭПИЛОГ
Мадам, прочитав пламенные речи, отдав ответное письмо лакею, обратно поспешила к мужу на встречу, пройдя через замёрзшую аллею. Кучер Алексей, покинув салон, запряг тройку босоногих коней, и, преодолевая в до-роге сладкий сон, отправился через даль полей.
Ирэн, возротясь из ночного сада, из двери впустила морозную стужу, и, превозмогая в сердце горькую досаду, поднялась по лестнице к нелюбимому мужу. В салоне играл великий Бах, и гости танцевали венский вальс, она, преодолевая в груди страх, покинула дом в столь поздний час.
Из окон звуки печальной скрипки, доносились из дома Франсуа Паскаля. Мадам Iren сев в кибитку, пригласила художника, взглядом, лаская. Тронулись кони в беспросветную даль, оставляя на пути глубокий след. Она, скинув на лицо вуаль, в небе встречала чудный рассвет.