Мы остановились, отойдя от навеса шагов на десять. На севере, метрах в трёхстах, как раз появились японцы, вооружённые самомнением и всякими колюще-режущими предметами. С юга, со стороны брода, тут же показались наши с плохим настроением и огнестрелом.
А мэр тем временем, достав револьвер, хозяйственно вытряхнул из него гильзы в карман пиджака. После чего заляпанными кровью пальцами достал свежие патроны из другого кармана и принялся набивать барабан.
— Я за свою жизнь понял одну важную штуку… — заметил Кукушкин, глянув, как я откидываю барабан на своём револьвере. — Если тебя кто-то не любит, не надо пытаться ему понравиться. Надо самому перестать его любить! И мир сразу становится простым, понятным и — главное! — определённым. Не надо вечерами сидеть и убеждать себя в том, что твой недруг просто заблуждается. Не надо искать ему оправданий и говорить о том, как ты его понимаешь. Он тебя захотел понять?.. Нет!..
Иваныч на секунду прервался: закончил перезаряжаться и вернул барабан на место. После чего закончил:
— Вот и пошёл он тогда к буям, эгоист хренов!
— Ты только больше от бедра не стреляй! — попросил я Кукушкина. — Результативность ужасная! Ты же не ковбой какой-нибудь…
— Ну, знаешь… Там, на переговорах, надо было как-то побыстрее! — хмыкнув, не смутился мэр.
Я вспомнил, как мы стреляли, и снова вынужден был согласиться с Иванычем. Мы пришли на переговоры вдвоём, а японцев было много — и все вооружены. Конечно, мы тоже вооружились. Для виду нацепили массивные топоры, а для надёжности — револьверы, скрыв их под одеждой. И, к нашему счастью, японцы их не заметили.
Наглость и самоуверенность противной (в нашем случае, очень противной) стороны, а также внезапность атаки сыграли нам на руку. Я отлично помнил, как разрядил весь барабан, выбирая тех, кто выглядел как серьёзный боец. И неплохо рассмотрел глубочайшее удивление на их лицах. А вот тех, кого добивал топором — не запомнил. Может, оно и к лучшему? Спать спокойнее буду.
Пока я вспоминал подробности бойни, ещё одна попыталась разгореться рядом с навесом. Наши бойцы открыли огонь, и среди японцев появились первые трупы, а остальные — те, кто не труп — благоразумно залегли в траве и принялись отползать. Правда, некоторые из них продолжали воинственно орать, но это, скорее, потому что очень уж не хотелось лицо терять.
— Всё равно… Осень уже скоро, — заметил я, поглядев на небо. — А у нас ни запасов, ни хозяйства.
— Да, — согласился мэр. — Ну ты, Вань, просто утешай себя тем, что ну… Таков путь!
— Какой путь? — не понял я.
— Наш путь! Их путь! — Кукушкин кивнул на японцев. — Судьба, в общем.
Он посмотрел на азиатские задницы, мелькающие в траве, прищурился… И даже вскинул револьвер, но стрелять всё же не стал.
— Пошли, что ли… Надо снова народ отзывать и собирать армию. А тебе, Вите и Пустырнику скоро будет, чем заняться!
Переговоры не задались! Впрочем, тут я согласен с Кукушкиным: они и не могли задаться. Но я до последнего надеялся как-то миром разойтись. Беда в том, что непонятно, что лучше. Пытаться договориться с теми, кто решил тебя прогнать и забрать твою землю, или сразу, как Кукушкин, достать револьвер и перестрелять всех. А на кого патронов не хватило — тех по старинке, топором.
Наш отряд остановился сразу за рекой, а руководители принялись решать, что делать. Ну а хмурые уже второй день небеса взирали на это равнодушно и спокойно. Тучи нанесло с северо-запада, то и дело моросил мелкий дождь. Температура как-то вдруг упала, и хоть и оставалась ещё по-летнему комфортной, но холодное дыхание осени ощущалось всё отчётливей.
— Надо тут людей оставить, — заметил Витя. — Если попытаются переправиться, брод оборонять легче!
— Ну-ну… Много у тебя людей-то? — поинтересовался Кукушкин. — Чтобы тут ещё кого-то оставлять…
— Да тут и десяток человек с огнестрелом удержит всю армию! — заметила Кострома.
— Удержит, — согласился Кукушкин. — А где-то в другом месте армия сметёт людей, у которых лишнего ружья не будет. Нет, надо как-то иначе всё организовать… Река очень уж удобна, чтобы её оборонять и не пускать к нам этих засранцев.
— Построят плоты и переправятся, — не согласился я. — И будут ходить по тылам и резать группы сборщиков.
— Значит, надо всегда знать, кто, когда и где переправляется через эту реку! — наставительно заметил Иваныч. — И дозорным нужны не ружья и винтовки! Им сигнальные ракеты и костры нужны!