2. Что пишут о японцах?
Вопросы национального характера японцев уже не одно десятилетие занимают историков, философов, психологов различных стран. Сейчас можно даже говорить о массовом увлечении на Западе различными аспектами духовной жизни японского народа. Западные исследователи пытаются проникнуть в сущность общественного сознания японцев, стараются понять мотивацию поведения японской нации.
Запад о японцах
Большинству западных авторов свойственна субъективность в оценке национальной психологии японцев. При рассмотрении различных ее сторон они не всегда учитывают социально-экономические факторы, их влияние на духовную жизнь японцев. Одной из наиболее характерных в этом плане работ является вышедшая в 1947 г. книга американского этнографа Р. Бенедикт «Хризантема и меч» [190].
Это было первое послевоенное исследование о японском национальном характере, и пользовалось оно исключительной популярностью. Книга была тотчас переведена на японский и опубликована в Токио. Этому усиленно способствовали американские оккупационные власти, которые полагали, что знакомство японцев с концепцией, положенной в основу книги Р. Бенедикт, облегчит американской администрации управление побежденной Японией.
Р. Бенедикт никогда не бывала в Японии. Работу над книгой она начала в июне 1944 г. по поручению американского военного командования в узко практических целях: политическим и военным деятелям нужен был материал для определения военной стратегии и послевоенной политики в отношении Японии. Р. Бенедикт, в частности, исследовала следующие вопросы, которые дебатировались американскими политиками и военными, планировавшими и принимавшими решения в отношении Японии: «Возможна ли капитуляция без вторжения? Следует ли бомбить императорский дворец? Что можно ожидать от японских военнопленных? Потребуется ли после установления мира введение в Японии постоянно действующего военного закона, чтобы поддерживать порядок? Следует ли американской армии быть готовой к ожесточенному сопротивлению японцев в каждом укрепленном горном ущелье? Не произойдет ли в Японии революции подобно французской или русской до заключения мира? Не является ли альтернативой революции искоренение японцев как нации?» и т. д.
Книга «Хризантема и меч» в значительной степени стимулировала исследования о японском национальном характере, но оценка ее была далеко не однозначной. Так, в 50-е годы с опровержением ряда положений исследовательницы выступили некоторые японские ученые, в частности психолог Хироси Минами, который утверждал, что представления автора о «рядовом японце» оказались во многом неверными или устаревшими. Р. Бенедикт, отмечал Хироси Минами, судила о японцах в основном по довоенным японским фильмам и литературе; она наблюдала только японцев – жителей США. Поэтому мнение ее о психологии японцев оказалось предвзятым [237].
Хотя Хироси Минами, пожалуй, излишне резко нападает на книгу, его критика не лишена оснований. Со своей стороны, мы бы добавили, что в концепциях Р. Бенедикт отчетливо проступает фрейдистский подход к толкованию социальных процессов: автор при характеристике психического склада японцев оперирует такими психоаналитическими моделями, как «культура вины» и «культура стыда». В целом правильно характеризуя японца как воплощение межличностных обязательств (семейных, групповых, общинных) и подмечая его оглядку на тех, с кем он находится в постоянном общении, Р. Бенедикт относит японскую культуру к «культуре стыда» (западную она называет «культурой вины») Утверждать как это делает автор, что «стыд» является практически единственной движущей силой японской нации, – значит закрывать глаза на социальную основу развития человеческого общества – способ производства.
Известно, что стыд и вина относятся к моральным категориям и с точки зрения советской психологии – это переживания индивидуального плана. Без сомнения, «стыд» и «вина» проявляются в виде эмоциональных оценок. Но это всегда эмоции конкретного человека, имеющие место в конкретной ситуации, их проявление у целой этнической общности не доказано фактами и логически не обосновано. И все-таки, несмотря на существенные недостатки, книга Р. Бенедикт оказала воздействие на характер дальнейшего развития японской этнопсихологии.
Много шума наделала в свое время книга Исайи Бен-Дасана «Японцы и евреи» [188]. Появление книги совпало с бурными событиями на Японских островах. В ноябре 1970 г. покончил жизнь самоубийством Юкио Мисима, писатель, призывавший к возрождению японского самосознания, к военно-фашистскому перевороту и подчеркивавший исключительность японской нации. Газетная шумиха вокруг этого самоубийства продолжалась до весны 1971 г. На международной арене и в самой Японии в этот период отмечались серьезные изменения: японо-американская «текстильная война», «долларовый шок», значительные сдвиги в сфере отношений Японии с США и Китаем и т. д. Во всем мире заговорили о японском «экономическом чуде». И как раз тогда, когда в самой Японии вовсю зазвучали голоса, твердившие о моральной деградации японской нации. Все это побудило самих японцев произвести «переоценку ценностей», заставило ученых – экономистов, социологов, психологов во всем мире задуматься над тем, куда идет Япония. В результате – поток исследований японского национального характера, поток, в котором книга Бен-Дасана прозвучала особенно неожиданно и парадоксально.
Так, Бен-Дасан утверждал, что вся целиком японская нация представляет собой единую массу верных последователей так называемого японизма, что японцы фактически не имели своей подлинно японской базы развития, что они никогда определенно не высказывали своего мнения, что они не выступали творцами своей жизни, а лишь приспосабливались к обстоятельствам. Бен-Дасан указывал на примитивность социальных процессов в японской истории и подчеркивал, что каждый якобы может понять психологию японца, не прибегая к научному анализу. Такой произвольный подход к исследованию особенностей психического склада нации, по справедливому замечанию Хироси Минами, свидетельствует в значительной мере о научной некомпетентности автора.
Несомненный вклад в исследование отдельных сторон японского национального характера внес американский ученый японского происхождения Хадзимэ Накамура своей работой «Образ мышления восточных народов» [243]. В его книге исследуются культуры Индии, Китая, но половина книги отдана Японии. X. Накамура указывает на особое умение японцев выбрать в других культурах то, что представляет для них интерес на конкретном этапе их исторического развития. Например, буддизм после его появления в стране в VI в. был воспринят именно как буддизм, который требовался Японии в тот период, т. е. в весьма простых своих формах.
Автор книги прослеживает, каким образом, опираясь на собственные культуру и традиции, Япония заимствует иностранный опыт и создает новое, как взаимодействуют эти элементы, определяя своеобразное сочетание консерватизма и динамизма. Этот механизм регулирования заимствований при сохранении традиции, как мы видим, исторически изменялся, но никогда не исчезал.
Французский исследователь Р. Гийен в своей книге «Япония: третья великая» делает серьезный анализ промышленной и финансовой структур страны [210]. При этом он показывает те стороны национального характера, которые позволили японцам превратить свое государство в «великую мировую державу». Он высоко оценивает японское усердие и рвение и с похвалой отзывается о трудолюбии народа, чьи усилия и поддерживают экономический прогресс, создают динамичность экономики.