Основным законом любого капиталистического общества, как известно, является закон обеспечения прибылей во что бы то ни стало. Здесь японские монополии проявили чудеса «гибкости» и, как теперь говорят, «мобильности». Нетрудно догадаться, что оба эти качества, обеспечив большую жизнестойкость крупному капиталу (средних и мелких предпринимателей, которых в Японии большинство, как и следовало ожидать, монополии оставили на «самовыживание»), ощутимо сказались на жизни трудового народа.
В последние годы Япония недаром получила на Западе название «корпорация Япония»: в условиях, когда существует теснейшая смычка между правительством, промышленными и финансовыми кругами, высшая консервативная администрация не могла не увеличить размеры государственных дотаций «терпящим бедствие» монополиям. Помощь эта, выдаваемая за счет государственного бюджета, соответственно требовала урезывания ассигнований на социальные нужды. К тому же государственный долг, образовавшийся в результате многолетних выпусков займов на покрытие бюджетного де-~ фицита, также требует средств для своего погашения.
Так, по сообщению агентства Киодо Цуссин, в конце мая 1983 года министерство финансов Японии приступило к составлению проекта бюджета на очередной финансовый год. Обращает на себя внимание, что при этом правительственные круги стремятся руководствоваться «принципом уменьшения расходов на 5—7 процентов по всем статьям». Однако для военного ведомства делается исключение, несмотря на то, что сум* ма задолженности, правительства Японии по непогашенным займам и невыплаченным по ним процентам уже превысила 100 триллионов иен (один доллар — более 230 иен). Как и в прошлые годы, «оздоровление» финансов предполагается провести за счет сокращения расходов на социальные нужды, не затрагивая интересы монополий.
Неудивительно, что ситуация, сложившаяся в результате всего этого в Японии, довела внутренние социально-экономические противоречия японского общества до большой остроты.
Теперь о «мобильности». В памяти мира недаром живет образ японца 60-х годов: хатимаки — головная повязка с иероглифами боевого призыва — символизирует японца — труженика и борца за справедливость, за условия жизни, достойные человека труда. Как и следовало ожидать, новое наступление монополий на интересы трудящихся вызвало мощный отпор. Рабочий народ Японии в своих «весенних наступлениях», ставших известными всему миру, отстаивал перед капиталом права труда. Вот здесь и проявилась «мобильность» японских монополий, которые заявили трудящимся: либо вы сами «сознательно» откажетесь от борьбы за заработную плату, либо, с учетом экономических трудностей, вас ждет безработица. Параллельно монополии форсировали экспорт капитала в страны с дешевым сырьем и дешевой рабочей силой и исподволь готовили выгодную им коренную перестройку всей производственной структуры страны. И то и другое означало свертывание производства в отдельных отраслях и на отдельных предприятиях Японии и, следовательно, дальнейший рост безработицы.
При этом правящие силы страны понимали: народ, трудящихся нельзя лишать перспективы. С этой целью идеологи японского капитализма сформулировали лозунг для «новых времен»: «XXI век станет веком Японии— доброго брата». А своего рода основой для такого перехода должна стать «эпоха культуры» — когда каждый японец, прежде чем переступить рубеж XXI века, вспомнит-и возродит в себе все лучшие традиции японской культуры.
Нетрудно понять, о каких «лучших традициях» напоминают «перед дальней дорогой» правящие мира сего. Несложно домыслить и роль «доброго брата», оказывающего «бескорыстную» помощь странам—производителям сырья (столь необходимого Японии!). А между тем был найден и «недобрый брат» —так называемый «предполагаемый противник», с Севера «угрожающий» Японии, которая «вынуждена» поэтому идти на увеличение военного бюджета, на расширение производства вооружений — а по существу, на удовлетворение давних требований своих занятых в военных отраслях производства монополий и заокеанского старшего партнера — союзника по «договору безопасности».