С книгой "Японцы вне Японии" перекликаются публиковавшиеся в японской прессе материалы беседы за "круглым столом" на тему "Японцы глазами представителей азиатских стран". Участники беседы оперировали только голыми фактами. В Пакистане японцы обычно заключают договоры о покупке скота в периоды, когда цены на него резко падают. Причем договоры составляются таким образом, чтобы японская сторона имела возможность и в дальнейшем на протяжении многих лет продолжать покупку скота по низким ценам. В Индонезии, по сообщению газеты "Асахи ивнинг ньюс", какой-то явно зарвавшийся чиновник добивался продажи Японии острова, чтобы использовать его в будущем для экскурсионных целей. Участник беседы, представлявший Иран, рассказал, что в его страну японцы пока еще широко не внедрились, однако хорошо известно, что они действуют поэтапно: первый этап — это посылка своего рода разведывательного подразделения, лиц, обладающих соответствующей подготовкой, умением вежливо обходиться с представителями стран-партнеров; они готовят почву для второго этапа, когда появляются сами торговцы. В Иране уже появились "первые ласточки" этого второго эшелона. В Таиланде в 1973 году наблюдалось широкое движение против японских компаний. В связи с отсутствием рабочих профсоюзов в Таиланде наиболее ярко проявилось умение японского бизнеса выжать максимально возможное из рабочей силы.
Необходимо сказать, что японцы, о которых шла речь в книге "Японцы вне Японии", как правило, являются представителями японского бизнеса, вышедшего на мировую арену в процессе "экономической экспансии", которая неизбежно сталкивается и впредь будет сталкиваться с острым противодействием других народов независимо от того, будут представители этого бизнеса следовать выработанным рекомендациям или же не будут. Недовольство японцами объясняется тем, что свойственно всем дельцам буржуазного мира, никогда не упускающим удобного случая использовать чьи-то затруднительные обстоятельства, нажиться на бедности и забитости или просто-напросто обмануть.
От людей, сталкивающихся с японцами на чисто деловой основе и к тому же не обладающих достаточным знанием японского языка, нередко приходится слышать: японцы очень милые, приятные собеседники, но вот смеются они совсем не тогда, когда от них этого ждешь. Действительно, склад японского мышления, строй языка отличаются от привычной нам, европейцам, схемы. Поэтому и юмор, анекдоты у японцев своеобразны, но способность уловить и остро передать смешное была присуща японцам всегда. Например, искусство карикатуры уходит в очень далекие времена. Японцы любят фарс, шутку, анекдот, игру слов, каламбуры. В литературе это особенно ярко прослеживается в средние века, когда народ создал немало остросатирических типов. Казалось бы, "даймё" (князь) всесилен. А в народном фарсе князь кто? Постоянный объект насмешки. Князья неизменно изображались дураками, олухами. В народе всегда любили остроумных рассказчиков и смешные рассказы — "ракуго". "Ракуго", часто приобретая острополитическую окраску, вскрывали всяческую несправедливость. За такие побасенки нередко казнили.
И сейчас у японцев большой популярностью пользуются юморески, карикатуры, неизменно присутствующие во многих журналах. Мне не раз приходилось наблюдать, как в электричках, в приемной врача, в парикмахерской люди сосредоточенно рассматривают юмористические рисунки, находя в них ситуации, с которыми они ежедневно сталкиваются у себя на работе, в быту, на улице. К сожалению, юмористические рассказы очень трудно переводить на другой язык, многое теряется. Да и понимание чего-то необычного, смешного у японцев отличается от европейского.
В последние годы, когда контакты японцев с представителями других стран приобрели исключительно широкие масштабы и диапазон, сами японцы все более часто обращаются к своему национальному характеру, нередко пытаясь объективно оценить как положительное, так и отрицательное в нем. В этом смысле привлекает внимание опубликованная в 1974 году книга "Стиль поведения японцев". Автор книги, директор научного общества национальных обычаев Азии X. Араки, рассматривает национальный характер японцев с точки зрения следования "групповой логике", корни которой он усматривает в особенностях традиционной земледельческой общины. Издревле члены такой общины поддерживали солидарность, укрепляя ее совместной работой, религиозными обрядами, праздничными церемониями. В японской деревне одна из самых суровых мер наказания — бойкот — применялась в первую очередь к тому, кто противопоставлял себя общине. Даже хулиганство и воровство не карались столь сурово. Отражение "групповой логики" можно видеть и в японском языке, в котором большинство приветствий не просто пожелание доброго утра, дня, вечера, как в европейских, а связано с образом группы, объединенной совместным трудом. Как пишет Араки, действуя в соответствии с индивидуальной логикой, человек проявляет свои истинные намерения, действия же в соответствии с групповой логикой — это действия рутинные и даже механические. Отсюда определенная несамостоятельность поведения японцев. Так, японцы считают себя обязанными скрывать свои истинные чувства, подавлять в себе все личное. Как пишет автор, жена пилота, погибшего во время катастрофы, не смеет показать своих слез; полицейский, только что потерявший ребенка, продолжает нести службу. Японское общество устроено так, что личность должна соответствовать вполне определенным стандартам. Если же у нее появляются ростки индивидуальности, если она чем-либо выделяется из толпы, ее тотчас же пытаются подчинить шаблону, заурядности. Это можно наблюдать буквально во всех сферах жизни японского общества. Так, механизмом шаблонизации объясняется принцип отрицания способностей человека и принцип продвижения в должности в зависимости лишь от стажа работы.