– Что будете пить? Сок, вода? – спросила она привычной интонацией.
– А вино у вас есть? – спросила Дана, в голове которой тут же созрел отличный план.
– Да, красное, белое, – немного поморщившись, ответила стюардесса.
– Лёш, вино будешь? – обратилась Дана к своему соседу.
Тот от неожиданности аж вздрогнул. Казалось, он так глубоко задумался, что вообще забыл, где находится.
– А? Что? – переспросил он испуганно.
– Вино будешь? Тут наливают, – с вежливой улыбкой повторила Дана.
– Ну, давай, – Алексей немного поёрзал в кресле.
– Нам два красных, пожалуйста.
Пока стюардесса подавала напитки и орешки, а Дана устанавливала их на узкие самолётные столики, Алексей злорадствовал про себя: «Ух ты, и со мной заговорила. В Москве даже слова никогда не скажет, а тут прямо сразу: «Лёша». Ещё бы Лёшенькой назвала. В Москве только на своего Димочку и смотрела, а тут и я сошёл за собеседника, да? А я из принципа не буду с ней разговаривать и всё», – твёрдо решил он.
– Ну, за страну наших грёз! – подняла свой пластиковый стаканчик Дана.
«Смотри-ка, начала на меня свои чары распространять», – подумал Алексей, и, не смотря на только что данную самому себе клятву, произнёс: «Чтоб нам там жилось и не тужилось!»
Они чокнулись пластиковыми стаканчиками. Дана сделала глоток и поморщилась:
– Кисло!
– Это потому что в самолёте не такое давление, как на Земле. Известный факт. В самолёте все вкусы чувствуются острее. Поэтому самые вкусные булочки с плавленым сыром именно в самолёте, – объяснил Алексей.
– Вот это да! Ты даже это знаешь! – восхитилась Дана.
«Издевается!» – начал было подозревать Алексей, но в глазах собеседницы было столько детского восторга от того, что она узнала что-то новое и интересное, что даже такой скептик начал оттаивать.
– Я немало чего знаю, я же учусь много, – пояснил он.
– Да, учишься ты действительно много. А зачем? Ну, не в смысле «на фига», а в смысле – какая твоя цель? – неподдельно заинтересовалась собеседником Дана.
– Я хочу создать свою систему транскрипции японского языка. Точнее сказать, я её уже создал, но теперь мне надо наработать имя, чтобы мой авторитет был больше Поливанова.
– А тебя не устраивает система Поливанова? – Дана была искренне удивлена. Об этом она ещё не задумывалась. Изучая язык и читая литературу о Японии, её интересовала сама страна, а о том, удобно ли пользоваться этим языком в России, она совсем не думала. «Как интересно!» – Дана даже придвинулась поближе к сокурснику, насколько позволяло узкое кресло, чтобы лучше услышать его дальнейшие объяснения. Алексей был явно польщён таким вниманием.
– Понимаешь, – с жаром в голосе начал он, – был такой американский учёный Хебон. Он составил транскрипцию японского языка на латиницу. Это было в девятнадцатом веке. И все спорные звуки, например, средний звук между «т» и «ч» он записал как «ч», то есть в пользу шипящего звука. А Поливанов составлял свою систему, когда уже существовало противостояние России и Америки. И у меня такое чувство, что Поливанов составлял свою транскрипцию не по тому, как слышится, а чтобы было не похоже на то, что естьу американцев.
– А ты считаешь, что слышится по-другому? – уже была поглощена темой Дана.
– И ты так считаешь, только не задумываешься об этом. Вот, например, всем известное слово «суши». Оно ведь звучит как «суси», если записывать его по системе Поливанова. Но ты же слышала, что японцы это блюдо произносят с шипящим звуком на конце?
Дана утвердительно кивнула.
– А я бы вообще записал не «суси» и не «суши», а «сущи». Это наиболее подходящее произношение этого звука.