-Шейх Абду-Аль-Рашим, забирает всех твоих невольников.
-Но это очень мало!
Корсар попытался разыграть возмущение, хотя в глубине души был даже рад такому исходу.
-Твое время аренды на торге истекло, других покупателей ты не найдешь, если на то будет воля Аллаха. - Лисья морда оскалила неприятную улыбку. - А пленных детей как грязи в ливень. Хотя если тебя не устраивает оплата...
Управляющий шейха потянул к мешочку. Пират резво схватил деньги, притянув отдающий приятной тяжестью монет мешочек к груди.
-Нет устраивает!
Управляющий с неожиданной для столь на вид тщедушного тела силой хлопнул массивного пирата по плечо. Тот пошатнулся еще больше справившись, а управляющий вежливо ответил:
-Тогда да поможет тебе Всемогущий Аллах!
Купленных оптом: взрослых, подростков и детей построили в колонну, нацепив кожаные ошейники, а на взрослых мужчин еще поверх надели цепи. Самых маленьких можно сказать пожалели, ограничившись пеньковыми веревками, впереди им предстоял долгий путь, и большинство было обречено навечно, сгинуть в песках. Женщин отвели отдельно, самым красивым юным капнули на личики и руки масла, и выдали сандалии. Остальных же энергично подгоняли плетью - видимо их погонят ишачить в другое место, а красавиц в гаремы. На фоне каторжного труда - это счастье!
Затем изображение слегка сместилось, Вешнявка отчетливо видела, как каменистой дороге брели в толпе, связанных арканами пленников ее дети.
На девочках были рваные туники, мальчики в одних набедренных повязках, головки казались особенно белыми на фоне почерневших от солнца тел. Как исхудали ее мальчишки, под тонкой смуглой кожей видна каждая косточка, лопатки остры и синяках, бока и спина в писунах от плетей. Босые детские ноженьки были изранены об раскаленные камни, покрылись ушибами и ссадинами почти до колен. Изрезанным ступням с формирующимися мозолями, теперь каждый шаг дается с болью.
И так день за днем. Некоторые невольники теряют сознание уже не в силах подняться. Их молотят плетьми или поджигают факелами, стараясь заставить идти. Но многие остаются в песках навсегда. Как ни странно, но больше всего умирает взрослых и здоровых мужчин, а женщины и дети отличаются большей стойкостью.
Девочки к большой радости Вешнявки уже дошли, им отвели место на плантациях хлопка, а мальчишек погнали подальше на строительство крепостей. Прут по пустыне на юг, горячие пески безжалостно обжигают их босые ноги. Но крепкие от природы, и закаленные с самых ранних лет работой на селе огольцы терпят. Пошатываясь и стиснув зубы шагают, не обращая внимания на палящее солнце. И хочется пить и в горле настолько пересохло, что и разговаривать больно. Даже надсмотрщики на верблюдах изнемогают и почти не бьют плеткой. Идти нужно до самого побережья Персидского залива, что там строить очередную арабскую крепость. Пить дают только два раза в день и вода уже затхлая, мутная. Уже не только рабы, которых безжалостно гонят, но и сопровождающая их охрана стала умирать.
Хоронят их просто. Заставляют невольников присыпать курган песка, читают скороговоркой молитвы и снова в путь. Из взрослых мужчин-рабов уже почти никого не осталось. Умерло больше половины мальчиков, а остальные еле дышат. Но все равно в глаза сыновей ведьмы - дикая и иступленная решимость дойти до конца.
Последний живой взрослый богатырь Иван. Он уже оброс снова густой, рыжей бородой( на торгу опасаясь вшей ему обрили все волосы на голове!), и кажется страшным. Еды исполину почти не дают. Похоже, что караван с рабами слегка сбился с пути, и сами рабовладельцы и их охрана обречены на голод и жажду. Мальчикам дают по крошечному кусочку лепешки, и кружке воды на день. Но вот Владимир сумел поймать ночь скорпиона. И поделился с братом. Ядовитую тварь голодные мальчишки съели целиком, оставив только ядовитый хвост. И то обглодали по краям. Как порой бывает вкусным и ядовитый паук.
Все меньше остается у узников сил, все больше смертей, и все мучительнее дорога. Неужели конец и косточки её детей останутся, не один год белеть в пустыне?
Изображение пропало, оставив в томительном неведении.
Вешнявка смахнула слезинку, хорошо, что хоть младшенькому повезло. Страшно, очень даже страшно спрашивать, но любопытство ведьмы оказалось сильнее ужаса, перед возможной горькой правдой:
-Покажи мне, где сейчас или в будущем прибывают мои дети. Пусть даже это будет сама преисподняя!
Вместо этого блюдечко показало пенистое шумящее море. Две небольшие галеры были атакованы тремя дромонами. Византийцы зашли сразу с трех сторон, не давая уйти пиратским судам. Флибустьеры все же попытались проскочить, дромоны выстрелили камнями из катапульт. Свист увесистых булыжников, напомнил певучую мелодию плеток надсмотрщиков. Первые выстрелы были не удачными, камни лишь подняли изумрудные фонтанчики за борт.
Предельно налегая на весла, и резко развернув галеру один из корсаров, пошел в отрыв, однако фортуна изменила ему... Свит соловья-разбойника дал по ушам и внушительный камушек сбил фок-мачту, замедлив ход корабля, несколько изувеченных пиратов полетело в воду. Салатовый цвет моря моментально окрасился багровыми пятнами, и переливами.
На второй галере копошились многочисленные бойцы, самый главный пират энергично жестикулировал и размахивал сабле. Смоляные усы флибустьера то вздымались торчком, то опадали от сильного волнения. Капитан едва не сломал оружие, а басовитый голос у него уже давно сорвался.
Повинуясь его жесту, галера на всех "парах" попыталась проскочить мимо дромоны. Но и здесь капризная богиня счастья Паллада измерила пирату, укорачиваясь от камней его судно, слишком близко приблизилась громадной дромоне. Полыхнул из широкой, бронзовой трубы греческий огонь, багрово-рыжая струя хищно и со смаком лизнула борт, затем пламя небрежно коснулось парусов. Парусина вспыхнула, обожженный пират полетел, вниз грохнувшись на древесный настил. Еще парочка флибустьеров ослепших и обожженный успела плюхнуться за борт, но одно из них тут же перезало килем. На судне поднялась паника, пираты больше галдели, чем эффективно отвечали.
А византийцы не теряли времени даром, засвистели пропитанные горящей паклей стрелы и огненные перья полетели в галеру. Стоящий на палубе капитан надрывным голосом и еле слышно в таком гаме скомандовал.
-На абордаж!
Ближний бой давал опытным флибустьерам хоть какие-то пусть и призрачные шансы. Сам капитан едва не получил горящей стрелой в глаз, но успел отклониться. Но жало крылатой змеи все же ухватило клок бороды и, обожгло пылающим хвостом, грубую пиратскую щеку.
В ответ разумеется трехэтажное ругательство и тряска истатуированным кулаком.
Галера отчаянно попыталась сблизится, однако внешне неуклюжая дромона римлян обладала неплохой маневренностью. Громадный византийский корабль пытался уйти от ненужной ему рукопашной схватки, стоящие под железным прикрытием римляне, посылали целые тучи стрел, кидали горшки с горящей смолой и нефтью, а самое главное небольшие трубы извергали греческий огонь. Выбросив струю, страшное пламя снова ударила по переполненной людьми палубе, сжигая пиратов живьем. Бородатая физиономия капитана мелькнула вблизи, Вешнявка узнала, слегка сплюснутое со старым уже знакомым шрамом и свежим новым ожогом лицо ненавистного корсара продававшего на торге ее детей. Полуобгоревший пират отчаянно выл и стонал, черная борода тлела, из нее сыпались искорки.
-Вот она расплата.
Прошептала Вешнявка. Пират-главарь словно услышал ее, когтистая в бородавках рука сжалась в кулак, в ярости флибустьер прыгнул в воду и поплыл дромоне. Несмотря на падающие вокруг стрелы и арбалетные, производящие звонкие плюхи болты, ему удалось доплыть до борта. Схватив за весло, корсар подтянулся, словно обезьяна по шесту забрался на борт. Длинное весло тянули сразу четыре дюжих раба, стоящий сверху надсмотрщик полоснул плетью.
Сильный удар бича рассек рубаху, заалела кровь. В ответ главарь пиратов рубанул ятаганом. Полу рассеченная туша надсмотрщика пролетела пять метров и сбила еще одного мордастого надзирателя. Пират довольно ухмыльнулся, невольники одобрительно зашумели. Один из них видимо самый смелый схватил подбегающего надсмотрщика за ногу и резко дернул, кабан завалился. Рабы накинулись на него, те, кто мог дотянуться, принялись душить и кусать кровопийцу. Глядя на располосованные в горькое яблоко спины гребцов, их можно было понять.