Во многих западных странах каждому наёмному работнику автоматически предоставляется пять дней оплачиваемого отпуска на сезонные заболевания (ОРЗ, простуда и пр.). Тем, кто их не использует, в конце года начисляют соответствующую прибавку к зарплате. В Японии же отделы кадров всеми силами стараются избежать отпусков по больничному листу. Вышедшим на работу после выздоровления сотрудникам обычно предлагают оформить пропущенные рабочие дни в счёт оплачиваемого отпуска, поскольку он всё равно до конца не используется. Прикрытая таким образом статистика заболеваемости дала основание английскому журналу The Economist сделать вывод о том, что в Японии люди болеют намного реже, чем в западных странах. Японские фирмы и учреждения это вполне устраивает по официальной статистике, их сотрудники здоровы, энергичны и работоспособны.
Особенно тяжело болеть в Японии медицинским работникам. Такие понятия, как «сапожник без сапог» или «болеющий врач», плохо усваиваются японским сознанием. Принцип соответствия не позволяет. Поэтому для того, чтобы отправить с работы домой медицинского работника в маске и с температурой, требуются немалые усилия. Если их не предпринимать, то больной врач будет до последнего оставаться на рабочем месте, хотя практической пользы от его трудового героизма будет немного. Это тоже торжество неразделимого единства двух важных японских принципов — татэмаэ и мэсси хоко.
Зато женщинам во многих компаниях ежемесячно предоставляется двухдневный оплачиваемый отпуск по состоянию здоровья в «критические дни». Управленцы считают, что простуду или похмелье можно предотвратить или перетерпеть, а естественную физиологию нужно уважать.
ЦЕНА УСПЕХА
Итак, японцы живут быстро и работают много. Но силы человеческие не безграничны, и где-то всегда наступает предел. Невиданные темпы роста в течение сорока послевоенных лет обернулись лидерством Японии не только по длительности рабочего времени, но и по масштабам ущерба физическому и духовному здоровью нации. Кризис разразился в конце 1980-х, когда Япония достигла пика экономического могущества. Самым ярким его проявлением стала проблема смерти от хронического перенапряжения. Среди экономически развитых стран Япония столкнулась с ней первой. Смерть от рабочих перегрузок получила собственное название (кароси), которое стало международным термином и вошло в европейские языки. В 1988 году в городе Осака открыли первую телефонную линию для тех, у кого проблемы с перегрузками на работе. В первый же день от жителей города поступило 309 звонков. Сегодня в Японии трудно найти префектуру, в которой не было бы такой службы.
В сети японских ресторанов работал перспективный молодой сотрудник, которому не было и тридцати лет. Он быстро продвигался и вскоре стал директором ресторана в восточной части страны. Работал много, до 20 часов в сутки, отчёты и прочую письменную работу регулярно брал домой и заканчивал далеко за полночь. Вскоре после повышения его стали преследовать приступы головной боли, тошнота, появилась хроническая раздражительность. В 2006 году он уже не мог полностью контролировать себя и допускал рукоприкладство на рабочем месте, за что был понижен в должности, а затем уволен. Возможно, это спасло ему жизнь. Позднее он говорил врачам, что в то время находился на грани самоубийства. У молодого человека диагностировали глубокое психическое расстройство на почве хронического переутомления (Ёмиури, 22.05.2007).
Многим везёт меньше. Поданным общественных организаций, в последние годы от рабочих перегрузок и связанных с ними заболеваний в Японии ежегодно умирает до 10 тысяч человек. Компании яростно оспаривают связь между смертью сотрудников и нагрузками на работе. И делают это не без успеха. Проблема действительно сложная, установить прямую зависимость даже самыми современными методами не всегда возможно, поэтому сошлёмся на данные, которые фигурировали в японских СМИ как достоверные. По этим данным, за три года, с января 1988-го по декабрь 1990 года включительно, от хронического перенапряжения на работе умерли 89 человек, в среднем около 30 человек в год.
Весной 1995 года в Токийском окружном суде слушалось дело о самоубийстве 25-летнего сотрудника крупной рекламной компании. В ходе слушания было установлено, что погибший ежемесячно перерабатывал в среднем 147 часов. При 6-дневной рабочей неделе это означает почти 6 сверхурочных часов каждый день, включая субботы. Поступив на работу в апреле, в августе он нередко возвращался домой в час-два ночи. В ноябре — уже в четыре-пять часов утра. В марте следующего года он вообще перестал приходить домой, оставаясь ночевать на работе или в ближайшей гостинице. За 10 дней до самоубийства он признался сослуживцу: «Со мной что-то странное. Не понимаю, что делаю. Наверное, я несостоятелен в работе». Руководство компании представило суду доказательства того, что интересовалось состоянием здоровья своего сотрудника и оказывало некоторую помощь. Ему рекомендовали обратиться к врачу, компания выдавала талоны на такси, оплачивала гостиницу и т. д. Единственное, чего она не могла сделать — это уменьшить объём работы.
Японцы всегда внимательно относились к тому, что о них говорят и пишут на Западе. В начале 1990-х годов мир заговорил о Японии как о стране хронических трудоголиков, которые, кроме работы, ничего в жизни не видят. В ответ на критику японское правительство приняло меры. Из столицы во все стороны разъехались пропагандисты, разъяснявшие важность совместного семейного отдыха, чего раньше не бывало. Результат не замедлил сказаться: в 1996 году на первое место в мире официально вышли американцы. Сегодня они работают 1800 часов в год, в то время как японцы — 1780, а немцы — 1440. Но в данном случае официальная статистика — вещь не вполне надёжная, потому что большая часть сверхурочной работы в ней не отражена. Она проходит по статье «добровольный безвозмездный труд на благо фирмы». По данным социологических опросов, тех, кто работает больше 50 часов в неделю, в Японии почти в 2 раза больше, чем в Англии, в 8 раз больше, чем в Бельгии, и в 20 раз больше, чем в Голландии. А каждый третий японец в возрасте от 30 до 40 лет проводит на работе более 60 часов в неделю (The Economist, 19.12.2007).
В соответствии с укоренившейся практикой японские служащие в конце дня не покидают своих рабочих мест до тех пор, пока начальник не подаст тем или иным способом сигнала о том, что сверхурочную работу можно заканчивать. Встать и уйти раньше под взглядами коллег и начальства — на это мало кто отваживается. Разве что иностранцы, которым неведом страх перед чужими неписаными законами. Социологи говорят, что именно отсутствие чёткой временной границы между работой и её окончанием лежит в основе злоупотреблений фирм, выливающихся в травмирующие перегрузки. Эта практика тоже отражает принцип мэсси хоко (отказ отличного во имя общего), которого придерживаются в японских группах с незапамятных времен. М. Миямото пишет, что «даже если у сотрудника не остается важных дел, требующих сверхурочной работы, на него оказывают давление, чтобы вынудить остаться вместе с коллегами» (Миямото, 46). По данным Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), производительность труда в филиалах зарубежных компаний в Японии намного выше, чем в японских фирмах. В производственной сфере — на 60 %, а в сфере обслуживания — на 80 % (The Economist, 18.08.2007, p. 53). Даже с учётом того, что на японский рынок приходят самые успешные западные компании, разница впечатляет.