«Ванна у японцев играет такую же роль, как у древних римлян. Они проводят в общественных купальнях целые часы; там вперемежку полощутся дети, старцы, женщины и молодые мужчины. Вся эта публика поёт, разговаривает, и голосит на все лады. <…> Мне случалось часто видеть, как японцы после горячей ванны выскакивали на улицу нагишом и, красные как раки, бежали в таком виде по улице, не опасаясь, по-видимому, простуды» (Воллан, 123).
Если уж после бани бежать домой голышом было не зазорно, то что говорить о любимцах публики — борцах сумо, одетых единственно в ту же набедренную повязку, уменьшить которую уже невозможно ни при каких стараниях? В сочетании с особенностями телосложения массивных спортсменов, покрытых слоем подкожного жира, это традиционное одеяние и сегодня вызывает у новичков-иностранцев обоего пола смешанные чувства.
Спокойное отношение к обнажённому телу имеет давнюю историю и связано с общинным прошлым японского народонаселения. В сельской местности оно было поделено на пятидворки, в городах — на десятидворки. Дисциплина и ответственность общая. Таиться от соседей, жить отдельно и независимо в таких условиях просто невозможно. Российские путешественники сразу подметили: «Вся жизнь японца проходит на улице: он работает, моется, одевается на виду у всех. Даже известные кабинеты и ящики с неприятным запахом не спрятаны, как у нас, на заднем дворе, а выходят прямо на улицу» (Воллан, 122).
Борцы сумо. Исходная позиция.
В таких условиях остается один шаг по полного, но морально устойчивого растворения в обнажённом коллективе. Да и как его не сделать, когда уж тысячу лет минеральные источники по всей стране бурлят, вода и дрова в большой цене, а мыться надо регулярно? Поудивлявшись всеобщей наготе, аналитичные европейцы, тем не менее, пришли к благоприятному для японцев заключению:
«Как ни странны кажутся нам эти нравы, но неоспоримо, что ни один японец до прибытия европейцев не догадывался, что они могут иметь предосудительную сторону. Войдя сам в общественные бани, европеец взглядами и улыбками обратил в неприличное то, что до тех пор не считалось таковым ни в чьих глазах» (Гюмбер, 248).
«Японец смотрит на голое тело совсем другими глазами, не так, как европеец, для которого это — запретный плод. Японец… равнодушно проходит мимо купающихся… обнажённых женщин, и у него не является при этом никаких игривых мыслей. <…> Да и женщины без всякого стыда кормят своих детей в театре, идут в общие бани и вообще не стыдятся своей наготы» (Воллан, 161).
Напряжённое отношение европейцев к обнажённому телу и чувственным удовольствиям объясняется, конечно, христианским учением. Веками оно объявляло человеческую плоть источником грешных мыслей, с которыми нужно бороться, и грешных желаний, которые следует подавлять. В Средние века, когда японские мужчины и женщины мылись в общих банях, христианская мораль запрещала европейским мужчинам даже своих жён видеть обнажёнными. Сегодня свободные западные нравы сокрушили религиозные догмы, и европейцы могут позволить себе сарказм по отношению к исламским законам, которые запрещают женщинам «купаться в одном море с мужчинами». Но ещё совсем недавно, не будь японцы столь уважительными к Европе, они могли бы поиронизировать над её комплексами по поводу «обнажёнки».
Да и другие поводы у них были: этикет — штука тонкая. Узнав от французских гостей о назначении носовых платков из тонкого шёлка, японские дамы тут же заметили, что «ни одна, даже самая простая женщина не возьмете руку и не положите карман кусок материи, в которую она сморкалась» (Гюмбер, 28, Воллан, 120). В отличие от европейцев, японцы с незапамятных времён пользовались бумажными носовыми платками разового употребления. Л. И. Мечников в своё время писал, что если японцам «следует перенять многое от Европы, то и Европе, в свою очередь, не мешало бы поучиться кое-чему у японцев в культурно-гуманитарном отношении» (Мечников, 109).
Горячий источник под открытым небом.
Своеобразие японского этикета во многом обусловлено длительной изоляцией страны. Как заметил Н. Бартошевский, «каждая мелочь говорит вам, что тут люди шли совершенно не тем путем, как мы, и что история привела их и нас далеко не к тем же результатам» (Бартошевский, 348). Время сглаживает различия, но некоторые сказываются и сегодня, оказывая своё влияние на взаимовосприятие культур. Например, одно из правил японского этикета требует, чтобы во время ходьбы рот у человека был свободен. На ходу нельзя есть, пить, курить. Всё это можно делать только сидя или, на худой конец, стоя. В европейских, да и во многих других странах такого ограничения не существует. В Канаде, например, люди ходят по тротуарам с огромными кружками кофе и пьют его на улице. Зато почти везде в мире считается, что есть нужно по возможности бесшумно, чтобы не портить аппетит окружающим. В Японии же не возбраняется во время еды чавкать, причмокивать, шумно втягивать в рот лапшу, и даже отрыжка не считается такой уж бестактностью. Как уже говорилось, изначально японцы спокойно относились к естественным физиологическим процессам и полировали их меньше, чем в Европе. Что и позволяло европейцам обвинять их в некультурности.
Однако у иностранцев было слишком много передового и полезного, а потому японцы с ними не спорили. Вместе с полезными знаниями они переняли многое из европейского этикета, в том числе и привычку стесняться обнаженного тела. Сегодня общие помывки мужчин и женщин, конечно, напрочь искоренили. Лишь некоторые старинные минеральные источники по традиции сохраняют совместные бассейны. В них не моются, а принимают оздоровительные ванны. Таких мест не очень много, но они известны и популярны. Отчасти из-за лечебных свойств волы, отчасти из-за традиций, отчасти из-за пикантной экзотики — ну где ещё в Японии можно сегодня публично обнажиться на законном основании?
Переняв у европейцев запретительное отношение к обнажённому телу, японцы, как это часто бывало, довели идею до запредельного максимума. Однако прежде чем японские граждане отказались от первозданной привычки раздеваться по любому поводу, правительству пришлось немало потрудиться. В конце XIX века британские леди и джентльмены регулярно приходили в ужас от встреч с полуголыми, а то и вовсе голыми аборигенами в самых неподходящих местах. Курс на приобщение японского народа к европейской цивилизации был взят твёрдо и бесповоротно. Полицейские патрулировали улицы крупных городов на предмет обнаружения сверхлегко одетых барышень, полуголых рабочих, извозчиков-рикш и прочего люда. Совместные бани были запрещены, посещение раздельных теперь отделений тоже взяли под контроль.
В жаркий день на пляже.
Прошло сто лет, и японцев стало не узнать. Подобно другим южным народам, живущим у моря, купаться в нём они не любят, да и загорать тоже. В Японии на солнце не загорают, от него защищаются зонтиками, шляпами и перчатками до локтей. Так что русское «скорей бы в отпуск, да на море!» не найдёт отклика в японской душе. Это море и так не дальше ста километров в любой точке страны, из самого отдалённого места до него можно доехать за пару часов. И отпуск брать не надо.
Но у молодёжи загар в моде, а потому в августовскую жару на пляжах бывает людно. Купальники в основном закрытые, мужчин в плавках тоже нигде не видно. Тут всё по нынешней американской моде — попугайной раскраски купальные трусы типа «семейные», до колен, как положено. Наше дружное «нет» нетрадиционной сексуальной ориентации.
К шортам японцы относятся спокойно, но вот насчет «верха» правила нынче строгие. Не дай бог мужчине раздеться до пояса где-нибудь дальше ста метров от пляжа — не поймут. Неважно, играет он в футбол или работает под палящим солнцем, обливаясь потом. В жару японцы берут с собой несколько маек-футболок и меняют их быстро-быстро. Наши соотечественники в жаркие дни поступают по-национальному просто: раздеваются до пояса и гуляют себе по городу, наслаждаясь японскими пейзажами, а заодно и ультрафиолетом. Слабонервные японцы провожают их долги ми взглядами. Хорошо бы экипажам российских судов, регулярно заходящих в японские порты, как-то поднапрячься и попробовать учесть местные привычки и слабость менталитета. Всё-таки ближайший сосед, мир, дружба и взаимопонимание.