Японские урбанистические центры были домом для самых разнообразных групп среднего класса, которые по-разному представляли себе хорошую жизнь. К группе «нуворишей» относились преуспевающие предприниматели, управляющая верхушка крупнейших корпораций, а также те счастливчики, которые унаследовали немного земли, продали ее и перебрались в город. Они могли сидеть за рулем «Мерседесов», проводить каникулы в Сан-Франциско и Париже и жить в двухэтажных особняках. В этих последних столовые были отделены от жилых комнат. В них была комната с татами, из которой открывался вид на японский сад, полностью оснащенная кухня, современная ванная с электронным туалетом космической эпохи и достаточное количество спален, чтобы разместить родителей, детей, а также иметь возможность насладиться уединением. В самом низу среднего класса стояли квалифицированные рабочие, управленцы среднего звена и молодые семьи, только начинающие свою жизнь. Все они проживали в тесных квартирах в многоэтажных домах. Каждая такая квартирка состояла из двух комнат с татами, кухни, совмещенной со столовой, и крошечной ванной. Общая площадь редко превышала 400–500 квадратных футов. Для таких семей и машины, и каникулы были исключительно отечественного производства.
Промежуточное положение между этими двумя полюсами занимала группа, которая была новой иконой, воплощавшей в себе чаяния многих представителей городского среднего класса. В 60-е и 70-е гг. мужчины с университетским образованием более, чем чего бы то ни было, желали стать служащими — клерками основных корпораций, или сарари-мэн. Именно они были носителями так называемого стиля жизни нового среднего класса. Карьера сарари-мэн не была простой, поскольку они должны были всю свою душу и энергию до конца отдать компании. Они должны были безропотно соглашаться на перевод в региональные отделения, брать короткие отпуска, с энтузиазмом откликаться на предложение поработать сверхурочно, которое поступало практически каждый день, а также один или два раза в неделю (даже если вы не в духе или устали) оставаться после завершения рабочего дня на вечеринку с коллегами. Более того, начальство требовало от него продолжать упорно и честно исполнять свои обязанности, даже если он становился «наблюдающим за окном», то есть таким сарари-мэн, который взобрался по корпоративной лестнице настолько высоко, насколько позволяли его таланты, и который уже не мог надеяться на дальнейшее повышение.
Плата за такую работу была высокой. Служащий мог наслаждаться мыслью, что у него есть пожизненно гарантированная работа, зная, что компания не уволит его, даже если его здоровье или экономика окажутся в плачевном состоянии. Ежегодно его зарплата увеличивалась (даже в том случае, когда повышение по службе являлось весьма отдаленной перспективой). Выходные и праздники он мог проводить за игрой в гольф со своими друзьями и расслабляясь в кругу семьи, а по выходу на пенсию он получал сумму, равную его доходу за три или четыре года. В целом, по словам одного ученого, служащий был образцом для остальных японцев, поскольку его стиль жизни не входил за рамки «реалистичных надежд и был достаточно современным, чтобы быть достойным их наивысших мечтаний»{355}.
Типичный служащий мечтал жениться на женщине, к которой он будет испытывать романтические чувства и которая будет вести себя в соответствии с моделью, перекликающейся с понятием «хорошая жена, мудрая мать», популярным у предыдущего поколения. Поскольку доход мужа был достаточным для удовлетворения потребностей семьи, главной задачей жены было поддержание комфортной атмосферы в доме и забота о семье. Если кормилец был в состоянии продвинуть свою карьеру дальше среднего уровня, то семья могла жить в небольшом пригородном доме на три спальни с небольшим садом. Если этого не получалось, то тогда жилищем мог служить современный дом на несколько семей, прелести которого, но не жизненное пространство, напоминали особняк. В любом случае, жена проводила свои дни за уборкой, походами по магазинам, готовкой пищи, уходом за садом. Иногда она встречалась со своими соседками или подругами по колледжу. Она также должна была вести семейную бухгалтерию, вовремя платить по счетам, следить, чтобы все были накормлены и одеты, а также откладывать кое-какие средства на покрытие планируемых или неожиданных расходов.
Будучи не только женой, но и матерью, она также должна была вырастить ребенка (в идеале — двоих). Иногда она занималась их воспитанием в одиночку, поскольку отец слишком много времени проводил на работе. В частности, будучи «образованной матерью» (кьёйку мама), она должна была весь вечер находиться рядом с детьми, следя, чтобы они полностью выполнили свое домашнее задание, так чтобы впоследствии они с успехом окончили начальную школу и могли пойти в престижную высшую школу, а затем — в соответствующий колледж. Жизнь нового среднего класса приносила женщинам как разочарование, так и удовлетворение. Лишь немногие домохозяйки находили чистку и мытье скучным занятием. Некоторые сожалели, что их мужья проводят так много времени в офисе. «Я не знаю, зачем японские мужчины женятся, — удивлялась одна японка, — если они все равно не собираются бывать дома»{356}. Тем не менее, согласно многочисленным сообщениям в средствах массовой информации, типичная жена-мать находила много поводов для удовлетворения своей жизнью. Она была замужем за человеком, к которому она испытывала привязанность и уважение, была обеспечена в финансовом плане, получала удовольствие от свободного времени и от общения с семьей, а также испытывала гордость за будущее своего мужа и детей, в которое она вносила свой вклад. Общество платило ей превознесением современного образа хорошей жены и мудрой матери, и, как отметил один эксперт, «японские женщины считают свою работу в качестве жен и матерей важной, потому что она ценится обществом»{357}.
Образ жизни нового среднего класса порождал мечты в головах молодежи. Сыновья и дочери отцов-сарари-мэн и образованных матерей не могли надеяться на унаследованную ферму или семейный бизнес, но они могли пойти по стопам своих родителей. Для мальчиков это означало особенно упорную учебу. Вполне вероятно, что после окончания высшей школы им придется еще год или около того провести в специальной подготовительной школе, чтобы они могли пройти через строгие вступительные экзамены, которые открывали двери в элитные колледжи Японии. Девочек ожидала иная дорога во взрослую жизнь. Многие родители считали, что для них вполне достаточное образование может дать младший колледж, поскольку лишь немногие бюро корпораций, чиновничьи офисы или профессиональные сообщества с радостью предоставляли женщинам возможности карьерного роста. Когда дети завершали свое образование, мать и отец побуждали сына к поискам престижной и надежной жизни служащего. Молодых женщин приобретенная мудрость призывала поработать пару лет в качестве офисной секретарши, которая выполняла черную работу по офису, параллельно беря уроки по этикету и другим необходимым искусствам, таким как составление букетов или проведение чайной церемонии. Затем должно было последовать заключение идеального союза, который иронически описывался как иэ цуки, ка цуки, баба нуки («иметь дом, машину и не иметь свекровь»).
Крестьянские семьи и хорошая жизнь
Обратной стороной урбанизации был массовый исход из деревень. Перспектива хорошо оплачиваемой работы и яркие огни манили миллионы молодых мужчин и женщин в города Японии. Скорость оттока была поразительной. В 1950 г. половина всех выпускников средних и высших школ шли в сельское хозяйство. Всего 10 лет спустя, в 1960 г., так поступили только 10 %, но и эта цифра уменьшилась вдвое за последующие 5 лет. В период с 1950 по 1970 г. сельское население Японии уменьшилось с 36 миллионов до 23 миллионов. К 1990 г. лишь от 3 до 5 % трудоспособного населения страны трудилось в полях, в то время как в конце оккупации этот показатель составлял 50 %.