Хотя банкиры и главы других финансовых организаций в 90-х гг. оказались под огнем критики, большинство других лидеров корпораций пронесли через все десятилетие чувство собственного достоинства и уважение со стороны публики. Когда продолжающийся упадок и периодические финансовые кризисы наносили очередной удар, сторонники делового сообщества выдвигали предложения относительно возможных способов оживления экономики. Разрабатывая будущие экономические направления, некоторые аналитики настаивали на том, что Япония должна обогнать Соединенные Штаты в области развития новых производств компьютерной техники и программного обеспечения. Другие предполагали, что наилучшим выбором будет продолжение курса производящей нации. В конце концов, как указывал один наблюдатель, «упадок не подорвал производительной мощи нации», и, по словам другого, японцы должны помнить, что «производство вещей — это то, что лучше всего удается их стране»{384}.
События на рубеже веков, однако, вызвали большие сомнения по поводу этих предписаний. Летом 2000 г. акционеры компании по производству покрышек «Бриджстоун» потеряли половину стоимости своих акций. Это произошло после того, как люди по всему миру начали выдвигать судебные иски против ее дочерней американской компании «Фаерстоун» за ошибки, допущенные при разработке и производстве покрышек, в результате которых 50 человек погибли и сотни получили увечья. Приблизительно в то же самое время исчезло доверие общества к некогда гордому производителю автомобилей, когда дважды за одну неделю были проведены обыски в штаб-квартире «Мицубиси Моторе», чтобы обнаружить доказательства систематического скрытия компанией производственных дефектов. Вскоре после этого 15 000 человек заболели, употребив в пищу зараженные продукты, распространяемые «Сноу Бренд», ведущей фирмой по производству молочной продукции. Расследование показало, что для компании было обычным делом фальсифицировать сертификаты свежести и вновь пускать в оборот молоко, которое возвращали магазины. Этот скандал породил волну жалоб потребителей в адрес других компаний по производству пищевых продуктов. Вскоре средства массовой информации располагали огромным количеством историй о мухах в консервированных соках и дохлых ящерицах в картофельных чипсах.
Кризис 90-х — «потерянное десятилетие», как его многие называли, — поставил под угрозу будущее всех японцев. И споры относительно того, как преодолеть печали конца тысячелетия, были жаркими и громкими. Но по-прежнему было важным прислушиваться к тишине и помнить то, что осталось невысказанным. Однако слишком много разногласий оставили шрамы на начальной декаде периода Хэйсэй. Лишь немногие японцы высказывали сомнения относительно того, что демократия и капитализм были подходящими путями, по которым можно было следовать в еще один новый век.
Несмотря на медлительную, разочаровывающую экономику 90-х и несмотря на череду тусклых премьер-министров, некомпетентность которых угрожала стране параличом, так и не прозвучало серьезных призывов к отказу от парламентской демократии или от системы частного предпринимательства. Наоборот, практически повсеместной была вера в то, что все успехи Японии в XX столетии приходились на периоды процветания партийного правительства и рыночного капитализма и что неудачи подстерегали страну тогда, когда она сворачивала с этого пути. Когда эра Хэйсэй вступила в новое столетие, вопросы начали вращаться вокруг того, как обеспечить наилучшее функционирование конституционной системы и свободной рыночной экономики, основанной на частной собственности.
Япония и мировое сообщество
На последнем этапе периода Сёва внешняя политика Японии базировалась на нескольких аксиомах. Первая, созданная руками Ёсида Сигэру и подтвержденная последующими кабинетами ЛДП с разной степенью энтузиазма, состояла в том, что Япония признает абсолютный приоритет отношений с Соединенными Штатами. Американо-японский договор о безопасности, заключенный в 1951 г. и исправленный в 1960-м, определял параметры этого союза. Он подразумевал стратегическую зависимость Японии от Соединенных Штатов и их взаимную экономическую зависимость. На практике это означало, что Япония будет строить свою экономику в соответствии с капиталистическими странами Запада, опираться на Соединенные Штаты в сфере военной защиты и не будет в открытую противостоять ведущей позиции своего ментора в случае возникновения кризисных ситуаций мирового масштаба.
Попытки восстановить дипломатические отношения с соседями по Азии составляли вторую характерную черту послевоенной внешней политики Японии. Однако напряженная обстановка «холодной войны» и решение Токио спрятаться под крыло американского орла создавали массу сложностей. После того как Мао Цзэдун триумфально вошел в Пекин и в 1949 г. объявил о создании Китайской Народной Республики (КНР), Америка устранила Китай из переговорного процесса, который вылился в создание Системы Сан-Франциско. Соответственно, в тот самый сентябрьский вечер 1951 г., когда Япония подписала мирный договор, Токио заключил сепаратный мир с Тайванем и присоединился к Соединенным Штатам, признав этот островной режим официальным правительством Китая. Эти действия понравились не всем японцам. Многие считали, что в долгосрочной перспективе Японии будут необходимы хорошие отношения с собственно Китаем, независимо от политической ориентации своего правительства. Эта возможность обрела реальные черты лишь в начале 70-х, когда Организация Объединенных Наций приняла КНР в свои ряды, а Соединенные Штаты внезапно изменили свою позицию по китайскому вопросу. Вскоре после этого, в сентябре 1972 г., премьер-министр Танака отправился в Пекин, где подписал совместное коммюнике, предусматривавшее обмен консульскими чиновниками, признание КНР в качестве «единственного законного правительства Китая» и оговаривавшее «полное понимание» Японией того факта, что Тайвань является «неотъемлемой частью» суверенной территории Китая. Наконец, 12 августа 1978 г. Токио и Пекин подписали китайско-японский Договор о мире и дружбе, который подтверждал предыдущее соглашение и знаменовал собой полную нормализацию отношений.
Токио и Сеул продолжали вести переговоры до июня 1965 г., когда представители двух стран наконец подписали Корейско-японский договор. Этот документ, наряду с серией дополнительных соглашений, признавал Республику Корею единственным законным правительством на полуострове, устанавливал дипломатические и консульские отношения и призывал к сотрудничеству в сфере культуры. Отношения с Корейской Народно-Демократической Республикой были преданы забвению. Названная Соединенными Штатами страной-изгоем после начала Корейской войны в 1951 г., Северная Корея практически утратила в глазах Японии статус отдельного государства. Такое отношение сохранялось до конца периода Сёва.