В противоположность довольно легкомысленному рассказу Буё другое свидетельство указывает, что сочетание социальных регламентаций и материального достатка в определенной степени влияло на стиль жизни отдельных семей. Богачи на обед ели не только морского леща. Они могли позволить себе такие деликатесы, как мясо журавля, гуся, фазана, дикого кабана или оленя. В Канадзаве некоторые самураи превратились в таких гурманов, что даймё всерьез стал опасаться того, что они утратят свой боевой дух. В результате в 1663 г. он издал постановление, которое начиналось со следующей фразы: «В последнее время стали поступать сообщения о том, что самураи устраивают расточительные пиршества». Далее устанавливалось ограничение на блюда, которые можно было подавать к столу. В праздничные дни обед должен был состоять не более чем из двух видов супа, рыбы, пяти овощных салатов, двух кувшинов сакэ, риса, маринованных овощей, пирожных и зеленого чая{24}. Семьи торговцев, продолжал господин Маэда, должны довольствоваться более скромной трапезой, соответствующей их статусу: один вид супа, три салата, два графина сакэ, рис, маринованные овощи и чай со сладостями.
Как можно заключить по сообщениям из Канадзавы, в начале Нового времени обед многих японцев состоял из вареного риса, супа, салатов и чая. Для людей, принадлежавших к средним слоям общества, то есть для тех, которые не отличались богатством и не были при этом бедняками, дневной рацион мог сильно варьироваться в зависимости от региона, сезона и от состояния финансов в то или иное время. Записи в дневнике одного из самураев средней руки, сделанные в провинции Kara в 1837 г., свидетельствуют, что он каждый день ел рыбу и каждая его трапеза включала в себя вареный рис. Дневник другого самурая, жившего на западе Японии, указывает на то, что в 30-е и 40-е гг. XIX в. его семья обычно питалась рисом, смешанным с ячменем, овощами или тофу и супом мисо. Рыба на их обеденном столе появлялась лишь несколько раз в месяц. За несколько лет до этого, в Шестом месяце 1817 г., один ученый, путешествуя по дороге Токайдо, тщательно записывал в свой дневник все блюда, которые он съедал задень. В полдень XVII он остановился в харчевне с видом на озеро Бива и отведал супа, мелко нарезанной моркови с ревенем и ламинарией и клевер под кунжутным соусом. К вечеру пошел мелкий снежок, и наш путешественник завернул на постоялый двор, расположенный на станции Кусацу. Там он согрелся ужином, состоявшим из супа, дайкона, хурмы, зелени с уксусом, небольшого блюда овощей с рыбной пастой и жареной макрели.
Для крестьян при выборе диеты решающую роль играли не их собственные предпочтения, а те ограничения и предписания, которые определяли, что представители этого сословия могли пить и употреблять в пищу. В 40-е гг. XVII в. сёгунат рядом указов запретил деревенским жителям пить сакэ и чай. Им также предписывалось есть меньше риса и больше пшеницы, проса и картофеля. Насколько действенными были эти законы, нам доподлинно не известно, однако многие крестьянские семьи и на самом деле были вынуждены обходиться грубой пищей. «Крестьяне, проживающие в районах рисовых полей, — писал один японский чиновник в 20-х гг. XVIII столетия, — иногда едят рис, но только в виде каши, смешанной с другими продуктами. Многие из тех, кто живет в мощных крепостях, призванных подчеркивать превосходство сёгуна и даймё и служить местом проживания самурайской элиты, — являлись материальным воплощением основных принципов управления через социальное разделение. То же самое можно сказать и о домах, архитектура и стиль которых варьировались в зависимости от статуса их владельцев. Зажиточные самураи использовали при постройке своих жилищ лучшие материалы и привлекали к работам самых искусных плотников. Дом такого самурая обычно был обнесен стеной с воротами. Размеры и декор этих ворот соответствовали положению хозяина дома в самурайской иерархии. Сам дом обычно включал в себя прихожую, где в горах или там, где выращивают иные злаки, не видят рис на своем столе даже во время трехдневных новогодних празднеств. Даже когда они готовят себе пшено или просо, они добавляют в них такое количество листьев турнепса, картофеля, фасоли и другой зелени, что крупу становится практически невозможно разглядеть. Более того, это блюдо они едят лишь один раз в день, да и то разводят его при этом водой»{25}.
Как было сказано выше, планировка Эдо и японских городов-замков наглядно демонстрировала статус и жизненные принципы своих владельцев. Люди снимали обувь, входя в помещение; существовали специальные комнаты для гостей, ожидающих встречи с хозяином, и комнаты, в которых семья могла собраться для обсуждения текущих дел и которые одновременно служили спальнями. Пол большинства комнат покрывали татами. Помещения отделялись друг от друга перегородками-сёдуи[9] и раздвигающимися дверями фусума, которые состояли из деревянной рамы, на которую натягивалась тонкая бумага. В лучших домах фусума украшались росписями, а в гостиной находились встроенная доска для письма, полочки для демонстрации книг и керамических изделий и токонома — ниша, в которой мог висеть свиток, стоять искусно составленный букет цветов или ценный предмет искусства[10]. Дома семей самураев низших рангов были похожи на описанные выше, однако уступали им в размерах, а внутреннее убранство и декор комнат становились проще по мере уменьшения доходов и престижа самурая.
Дома торговцев и ремесленников отличались от жилищ самураев. В передней части располагалась лавка, которая выходила на улицу. Жилые помещения для семьи и работников располагались позади лавки. Большинство подобных домов представляли собой простые, лишенные украшений постройки. Их внутренняя обстановка была весьма скромной. Например, в начале Нового времени большинство семей сидели и спали прямо на деревянном полу, подстелив для мягкости мешки, набитые соломой. Позднее горожане, подражая богатым самураям, стали использовать для этих целей татами. Они даже начали надстраивать над своими жилищами второй и третий этажи, если это не было запрещено местными законами. Со временем богатые торговцы поняли, что построить дом своей мечты можно только в обход инструкций. В Канадзаве и многих других городах существовали предписания, согласно которым высота фасадов домов ремесленников и торговцев не могла превышать полутора этажей. Это побудило некоторых горожан строить свои дома так, что крыша фасада действительно находилась на этой высоте. Однако затем она постепенно поднималась, в результате чего получался полноценный второй этаж. При решении вопроса декоративного убранства подобного дома, его хозяин мог пойти и на прямой обман. А что еще должен делать богатый купец, если ему очень хочется украсить свое жилище золотой или серебряной фольгой или, например, лаком золотого цвета, но людям его социального положения это строжайше запрещено?
Ремесленники с невысоким доходом и поденщики в основном жили в нагайях («длинных домах»). Они были рассчитаны на несколько семей. Передняя дверь каждого отсека выходила в узкую кухоньку с земляным полом. В ней размещалась глиняная печь, место для дров, в стены были вколочены деревянные колышки, на которые вешались горшки и кувшины. Человек или целая семья жили и иногда даже работали в единственной комнате, размерами приблизительно три на три метра. Обитатели этих помещений страдали от духоты во время жаркого японского лета, а зимой они стремились согреться теплом печки, на которой готовилась пища. Разумеется, в таких жилищах и речи не шло о водопроводе. Всем жителям приходилось пользоваться общим колодцем и уборной, расположенной во дворе.
9
Перегородки или ширмы, представляющие собой, как и двери фусума, легкую деревянную раму с натянутой на нее бумагой.
10
Каллиграфическая надпись или пейзаж, изображенные на свитке, равно как и любой предмет, размешенный в токонома. были призваны дать тему для беседы между хозяином дома и его гостем.