Сотоварищи [Цзы] Ю и [Цзы] Ся[136] не были ни детьми правителей, ни детьми высших сановников. Сподвижники Ян [Сюна][137] и [Сыма] Сянжу[138] происходили из бедных семей. Выдающиеся способности зачастую не присущи знатным, а знатные не обязательно талантливы. А для правителя при отборе людей на службу только способности и представляют [высшую] ценность. [И даже тот], кто с утра был ничтожным слугой, к вечеру может возвыситься до сановника[139]. А что говорить о менее одаренных учениках, как им сохранить честь семьи? В глубине души опасаюсь, что в будущем это станет причиной отдаления молодых людей от учения.
К тому же среди учеников литературного отделения [Дайгаку] пятерым присуждают степень „сюнси“, а [только] двоим „сюсай“. В последние годы вновь издавались государевы указы, согласно которым, если нет [претендентов из] известных родов, то разрешается присуждать степень „сюнси“ [юношам не из их числа]. [В результате] дети из самых знаменитых родов отступают и занимают последние места. Хотя наименования [степеней „сюнси“ и „сюсай“] и различны, по экзамены для них одинаковы. Нет смысла расширять учебную программу, поскольку для служебной карьеры это не имеет никакого значения. Кроме того, согласно законам, существуют две ученые степени: „сюсай“ и „синдзи“[140]. Способы проведения экзаменов и степень сложности для них различна. По этой причине первоначально отбирают двух самых достойных выпускников литературного отделения [Дайгаку]. В соответствии с их степенью одаренности и глубиной познаний проводят экзамены на получение [ученых степеней] по двум направлениям.
И если сейчас учеников называют „сюсай“, то опасаюсь, что мало кто отвечает требованиям [этого] направления. Смиренно прошу: поскольку [степень] „сюнси“ давно вышла из употребления, следует вернуть для учеников „сюсай“ прежнее наименование. Отбор студентов литературного отделения [Дайгаку] необходимо осуществлять в соответствии с установлением годов Тэмпё[141]. Смиренно прошу [издать] распоряжение».
По этой причине Управление [Дайгаку] представило доклад в Министерство Церемоний, которое [в свою очередь] испросило распоряжение [Дайдзёкана].
Доложил Средний государственный советник, Укон-но дайсё и воспитатель престолонаследника Ёсиминэ-но Асоми Ясуё, третий старший ранг.
В соответствии с прошением был издан государев указ.
Тэнтё, 4-й год[142], 6-й лунный месяц, 13-й день.
[Свод] законов-рё с официальными пояснениями «Рё-но гигэ» (833 г.)
Составлен согласно государеву указу чиновником третьего старшего ранга, Правым министром и старшим военачальником Левой личной государевой охраны Киёвара-но Махито Нацуно и подан им с помощниками [на высочайшее имя][144].
[Ваш] подданный Нацуно и иже с ним [почтительно] молвят: «[Ваши] подданные слышали, что весна порождает, а осень губит[145]. Награды и наказания, небо и земля шествуют вместе[146]. Инь несет грусть, а Ян — безмятежную радость[147]. Законы и распоряжения действуют подобно ветру и инею[148]. Того, кто их нарушит, непременно погубят, тая такую же опасность, как пламя свечи для ночного мотылька. Тому, кто их преступает, возмездия не избежать, так же как мухе, увязающей в клейкой паутине.
В древности, в минувшую эпоху недеяния, правилам перевоспитания, не отличавшимся строгостью, следовать было легко[149]. Но со времени введения расписных одежд для преступников, нравственной душе стало трудно сохранять искренность[150]. Направления трех кодексов Лун Чжоу все более увеличивались[151], а потоки [свода законов] из девяти разделов Великой Хань постепенно разделялись, и в конце концов перепутались[152]. И хотя уже составлено столько сводов законов, что они переполнили повозки и хранилища[153], нарушителей порядка такое множество, что кажется, словно половина всех жителей [Поднебесной] преступники, и исправить это положение пока не представляется возможным. Пусть даже свод законов отлили на треножнике и запечатлели на бронзовом колоколе, все равно повсеместно [скрывающиеся] в горах разбойники не несут наказания.
В эпоху падения нравов возникают мятежи и беспорядки. Появляются больше путаных законов и чрезмерных наказаний. Высшие, назначая на должности, руководствуются только собственным настроением[154], а низшие, поддаваясь их чувствам[155], исполняют [законы]. [Указы], изданные утром, вечером [уже] отменяют, расточая понапрасну слова, начертанные стилом. Богатому легко, а бедному тяжело, поскольку за взятку закон становится на сторону богатея. Вынесение более сурового наказания вопреки закону не сравнится даже с остротой клинка. Необоснованное смягчение приговора — недостойно милосердного воспитания старших[156]. По этой причине, когда законы составляются, но не вводятся в действие, то законов, словно не существует[157]. Когда не понимают основ законодательства, то вынесение обвинительных приговоров превращается в забаву.
136
Цзы Ю (Янь Янь) и Цзы Ся (Бу Шан) — близкие ученики Конфуция. Хотя годы их жизни неизвестны, но есть сведения, что Цзы Ю был на 45 лет младше Конфуция, а Цзы Ся — на 44 года. Эти два ученика более всего прославились своими познаниями в литературе, что нашло отражение в тексте «Лунь юя», где сказано: «Среди учеников самым способными в осуществлении добродетели были Янь Юань, Минь Цзыцянь, Жань Боню, Чжун Гун; в умении вести диалог — Цзай Во, Цзы Гун; в государственных делах — Жань Ю, Цзи Лу; в вопросах
137
Янь Сюнь (54 г до н. э. — 18 г. н. э.) — известный философ-конфуцианец эпохи Хань, принадлежавший к школе «древних текстов» (гувэнь цзя). Был выходцем из крестьянской семьи и в возрасте сорока двух лет прибыл в столицу, где начал свою политическую деятельность. Принял участие в мятеже Ван Мана и был убит во время восстания «красных бровей». В своих философских взглядах стремился очистить конфуцианство от эклектизма и решительно выступал против всех неконфуцианских школ. Кисти Ян Сюня принадлежат два философских трактата: «Фа янь» («Образцовые речи») и «Тай сюань цзи» («Трактат о великом сокровенном»), а также различных од, наиболее известной из которых в период Хэйан была «Ода о сладком источнике» («Гань цюань фу»). Частичный перевод трактатов Ян Сюня на русский язык см.: Древнекитайская философия. Эпоха Хань. Сост. Ян Хиншун. М., 1990, с. 200–220.
138
Сыма Сянжу (179–117 гг. до н. э.) — один из самых знаменитых поэтов периода Хань. Автор многочисленных од. Многие поэтические произведения Сыма Сянжу становились для хэйанских придворных литераторов образцом для подражания. К примеру, известно, что 901 году на придворном пиру слуги государя Дайго не только участвовали в обсуждении текстов китайских династийных историй, но и сочиняли стихотворения в стиле Сыма Сянжу, Сыма Цяня и Хуан Сяня. Кавагути Хисао. Хэйантё Нихон камбунгакуси-но кэнкю (Изучение истории японской камбунной литературы периода Хэйан). Токио, 1964, с. 200.
139
Автор намекает на одну из распространенных в китайской культурной традиции историй. Согласно конфуцианским представлениям, богатство и знатность не имеют решающего значения при отборе слуг правителем. Точно также как и возраст не имеет решающего значения. В этом плане более значимым фактором являются способности к ведению государственных дел, основывающиеся на природной мудрости «кандидата» на пост. По этой причине во многих китайских произведениях (от государственных хроник до энциклопедических сводов) с особой явственностью делается акцент на описании примеров выявления государями природной мудрости своих подданных. Так, в «Исторических записках» повествуется о государе У-дине, который вознамерился возродить дом Инь, «но не мог найти себе [достойных] помощников». И вот однажды во сне государь увидел «мудреца, которого звали Юэ». Впоследствии он узнал его в одном из преступников, сосланных на строительство городища Фусянь. Как видно из «Исторических записок», «обретя Юэ и поговорив с ним, [У-дин понял], что это действительно мудрый человек, и выдвинул его, сделав своим первым советником». С того времени государство Инь «стало хорошо управляться» (Сыма Цянь. Исторические записки (Ши цзи). Пер. с кит. и коммент. Р.В. Вяткина и В.С. Вяткина. т. I–VIII. М., 1975-200, т. I. с. 173). В том же произведении рассказывается история о Хуай-хоу Хань Сине, который был выходцем из бедной семьи, но со временем стал высокопоставленным сановником. Несмотря на то, что Хань Синь был посредственным политиком, полководцем он был очень талантливым. Именно это позволило Хань Синю стать одним из выдающихся соратников первого ханьского государя Гао-цзу. Подр. см. Сыма Цянь. Указ. соч. т. VII. с. 109–129. Не менее интересна и история возвышения Люй Шана. В возрасте восьмидесяти лет он был простым рыбаком и удил рыбу на берегу реки Вэй. Как-то раз поблизости от реки Вэй проезжал чжоуский правитель Вэнь-ван, который был очарован тем, как Люй Шан мастерски удит рыбу. В результате Вэнь-ван увез Люй Шана в собственной колеснице и возвел в ранг своего наставника. Люй Шан прожил до ста двадцати лет, занимая посты первого советника при Вэнь-ване и полководца при его приемнике — У-ване. Удивительные истории нашего времени и древности. Пер. с китайского, послесловие и примечания В.А. Вельгуса и И.Э. Циперович. т. II. М., 1962, с. 90.
140
Известно, что в танском Китае существовало восемь степеней, для получения которых сдавали специальные экзамены: «сюцай», «минцзин», «цзиньши», «минфа», «миншу», «минсуань», «сюаньцзюй» и «тунцзы». Доступ к высшим государственным должностям могли получить только те лица, сдавшие экзамен на степень «цзиньши». По примеру Китая эпохи Тан, в Японии также была создана собственная система ученых званий. «Сюсай» и «синдзи» (кит.
143
Перевод осуществлен по изданию: Рё-но гигэ ([Свод] законов-«рё» с официальными пояснениями). Сер. «Кокуси тайкэй». Токио, 1995, с. 1–3. Текст данного предисловия позднее вошел в состав «Хонтё мондзуй». См.: Хонтё мондзуй. Указ. соч., с. 249–250.
144
Известно, что свод «Рё-но гигэ» был составлен редакционной коллегией под руководством Киёвара-но Нацуно в начале 833 года. В конце того же года к тексту свода присоединили доклад самого Киёвара-но Нацуно на высочайшее имя и передали весь труд на рассмотрение государя Ниммё. В докладе, в частности, отмечалось: «Где бы государь ни преобразовывал [свои] владения… действовали разнообразные указы, а законы выполняли роль незыблемой основы для исполнения всеми подданными. Поощрения и наказания служили оплотом царствующей династии… Поскольку толкования прежних учёных стали противоречивы… стало необходимо пересмотреть существующие законы… Новые времена всегда порождают новые законы, которые, хотя и не соответствуют духу древности, в изобилии применяются в наши дни. Эти законы меняют образ мыслей людей, и становятся образцом для правителей… [Все это] требует незамедлительных мер по исправлению изъянов…» В конце следующего 834 года, в соответствии с государевым рескриптом, свод «Рё-но гигэ» ввели в действие. Сёку Нихон коки, Тэнтё, 10-2-15, 833 г.; 10-12-15, 833 г.; Дзёва, 1-12-18, 834 г.
145
Поскольку весна является периодом действия силы «ян», она порождает все живое, а осень является периодом действия силы «инь», она все убивает. Точно также и принципы законов о поощрении и наказании людей появляются в соответствии с принципами мироустройства.
146
Перифраз из древнекитайского трактата «Хань Фэй-цзы». См.: Искусство управления. Сост., пер., вступит, ст. и коммент. В.В. Малявина. М., 2004, с. 129.
147
Выражение из «Оды и Западной столице». Вэнь сюань (Литературный изборник). Сост. Сяо Тун. т. 1–2. Шанхай, 1959, с. 25.
148
Иными словами, законы используются только в соответствии с принципами четырех сезонов года, подобно тому, как весенние ветры дают жизнь травам и деревьям, а осенний иней иссушивает их. Поскольку правитель рассматривался как высший посредник между Небом и Землей, то в его обязанности входило неусыпно следить за соблюдением принципа «инь у». В трактате «Ли цзи» по этому поводу сказано: «Если [осенью] осуществлять весенние ритуалы, то осенние дожди не прольются, травы и деревья зацветут преждевременно, а в государстве начнется смута. Если [осенью] провести летние ритуалы, то быть засухе, насекомые не вернутся в свои норы, а пять злаков снова начнут расти. Если же [осенью] соблюдать зимние ритуалы, то несезонные ветры вызовут бедствия, гром проснется от надлежащего ему в это время покоя, а растительность вообще погибнет». Ли цзи чжэн и (Книга ритуалов с комментариями). / Ши сань цзин чжу шу («Тринадцатикнижье» с комментариями). Шанхай, 1935, т. 2, с. 1536–1537.
149
Эта мысль содержится в философском трактате «Хуайнань-цзы». Там сказано: «Некогда Желтый предок управлял Поднебесной, а помогали ему Лиму и Тайшаньцзи. Они упорядочили движение солнца и луны, урегулировали чередование эфира
150
Согласно преданию, после того, как во времена мифического государя Гао Яо ввели особые одежды для преступников, различающиеся по цвету в соответствии с тяжестью преступления, стало невозможно исправлять сердца людей нравственным чувством стыда. Современные исследователи полагают, что это была наиболее ранняя система наказаний, предшествующая так называемым «пяти наказаниям», возникшим, скорее всего, в период Чжаньго (V–III вв. до н. э.). Смысл таких наказаний заключался не в том, чтобы нанести человеку телесные повреждения, имеющие, как известно, необратимый характер. Гораздо важнее было выделить преступника среди людей, тем самым выставить его на всеобщее порицание. Позднее, с введением писаных законов и установлением системы «пяти наказаний» (татуирование, отрезание носа, отрубание ног, кастрация и смертная казнь) практика публичного осуждения преступника продолжала существовать, представляя собой способ морального воздействия на обвиняемого, постулируемый представителями конфуцианского учения. При этом в представлениях ханьских правоведов обе системы наказания должны были действовать как некий единый механизм, что, по всей видимости, должно было сделать судебную систему максимально эффективной. В ханьском трактате «Бо ху тун и» («Всеобъемлющие рассуждения в зале Белого тигра»), в частности, сказано: «Одежда наказанных при помощи рисования знаков соответствовала пяти наказаниям. Наказуемый татуированием опоясывался повязкой. Наказуемый отрезанием носа носил красно-бурые одежды. Наказуемый вырезанием коленных чашечек покрывал тушью колени. Наказуемый кастрацией носил сандалии из травы. Наказуемый смертной казнью носил холщовую одежду без ворота». Кроме того, полагалось предать гласности проступок нарушителя законов, что осуществлялось путем подвешивание на его спине бамбуковой дощечки с фамильным знаком и описанием злодеяний этого преступника. Подр. см.: Миякэ Киёси. Син Кан дзидай-но сайбан сэйдо (Судебная система в периода Цинь и Хань). / Сирин. т. 81, № 2, 1998. В «Лунь юй» есть, к примеру, такие слова: «Если наставлять народ путем [введения] правления, основанного на законе, и поддерживать порядок [угрозой] наказания, то народ станет избегать наказаний и лишится [чувства] стыда. Если наставлять народ путем [введения] правления, основанного на добродетели, и поддерживать порядок путем [использования] Правил, то [в народе] появится [чувство] стыда и он исправится». Переломов Л.С. Указ. соч., с. 306.
151
Единые законы, установленные в период Чжоу, со временем обросли массивными и порой весьма противоречивыми комментариями, разобраться в которых было сложно даже потомственным ученым. Об этом см.: Чжоу ли чжу шу (Чжоуские ритуалы с комментариями). / Ши сань цзин чжу шу («Тринадцатикнижье» с комментариями). Шанхай, 1935, т. 1. с. 870–871.
152
Как видно из «Хань шу», после того как воцарилась династия Хань ее основатель Гао-цзу первоначально «сократил законы до трех разделов», но впоследствии «законов из трех разделов [оказалось] недостаточно, чтобы пресечь преступления», а потому был введен единый свод законов, состоящий из девяти разделов. Позднее к нему стали создаваться пояснения и в итоге даже знатоки правовых норм путались в их разнообразии. Чжунго лидай фасюэ вэнь сюань (Изборник китайской правовой мысли по историческим периодам). Под ред. Гао Чао и др. Пекин, 1983, с. 306, 309.
153
Перифраз из «Хань шу», где сказано: «Когда [император] Сяо-у (т. е. У-ди, 140-87 гг. до н. э. —
156
Неточная цитата из жизнеописания Хуань Таня, содержащегося в хронике «Хоу Хань шу». Хонтё мондзуй. Указ. соч., с. 47.
157
Перифраз из китайской хроники «Вэй шу», где сказано: «Установленные законы непременно должны осуществляться на практике. [Только] принятые наказания могут вызвать уважение к строгому порядку вещей. Когда закон не действует, лучше уж совсем без законов. Когда наказания не могут поддерживать порядок, лучше [и вовсе] отменить наказания». Вэй шу (История династии Вэй). Пекин, 1985, т. 2. с. 389.