С течением времени величина кокудака не менялась. Переобследование земель в эпоху Токугава официально запрещалось (обследовались лишь целинные земли), даже когда было очевидно, что в результате совершенствования агротехники продуктивность хозяйства возросла и доходность земли повысилась. Поэтому зачастую реально собранное количество зерновых было выше установленной нормы.
Данные по разным районам Японии показывают большие различия в соотношении размеров кокудака и количества населения. Нельзя утверждать, что обмер земель, проведенный при Хидэёси, был полным. Кроме того, иногда власти, проводя обмер земли, учитывали численность семьи и, если она была большой, сообщали о меньшей величине урожая. Поэтому, по мнению Хаями Акира, реально собранный урожай зерновых в пересчете на коку был больше, чем численность населения, и расчеты, сделанные Ёсида Того, не являются достоверными[193]. Хаями считал, что население колебалось в пределах от 6 млн 220 тыс. до 9 млн 800 тыс. чел.[194]
На основе разных источников приводятся следующие цифры численности населения на начало периода Токугава: 8 млн, 10 млн, 12 млн чел. Последняя цифра вызывает наибольшее доверие, поскольку основывается на исследовании местных документов. На основе их изучения многие ученые отмечают рост населения в XVII в., своего рода «демографический взрыв», что было связано со многими факторами политического и социально-экономического характера и, прежде всего, с установлением длительного мира. Следует, правда, отметить, что прирост населения имел существенные отличия по районам, а в некоторых из них практически не наблюдался.
С демографической ситуацией связано и освоение новых земель, поощрявшееся при Токугава с целью расширения налоговой базы. Оно сопровождалось появлением большого числа новых деревень. Особенно интенсивно этот процесс шел в 1645–1697 гг., когда в западной части Японии появилось 2029, а в восточной — 5506 деревень. Освоение новых земель способствовало становлению мелких крестьянских хозяйств, где производительной единицей являлась семья. При этом характер семьи изменился — произошел распад больших семей, и появилась семья, состоящая из брачной пары. Семейный труд был более производительным, что привело к росту рождаемости. Кроме того, многочисленное потомство служило как бы гарантией экономического процветания. Таким образом, под влиянием социально-экономических факторов изменилось демографическое поведение, произошел рост числа браков и рождаемости, которая при относительно низкой смертности[195] стала определяющим фактором роста населения.
К началу XVIII в. население Японии стремительно выросло. Годовой прирост составлял от 0,61 % до 0,96 %. Сэкияма Наотаро приводит следующие цифры численности населения: 1600 г. — 12 млн чел.; 1650 г. — 17 млн 180 тыс. чел.; 1700 г. — 27 млн 690 тыс. чел.; 1720 г. — 31 млн 280 тыс. чел. Как видно из приведенных данных, наибольший прирост населения произошел во второй половине XVII в.[196] Это был, по всей видимости, первый в истории Японии скачок в росте численности населения, которое выросло вдвое. Прирост вскоре закончился в одних районах, но в других продолжался длительное время, что зависело от степени освоения новых пахотных земель.
В тот же период изменились условия жизни крестьян. Они начали носить одежду из хлопчатобумажной ткани (до этого она изготовлялась из конопляных ниток), пользоваться керамической посудой, есть рыбу. Все это сказалось на уменьшении детской смертности и увеличении продолжительности жизни[197].
Еще один фактор способствовал быстрому росту населения в начале периода Токугава — возникновение городов нового типа как центров ремесла и торговли. К концу XVIII в. Япония была одной из самых урбанизированных стран мира. Число горожан выросло до 3 млн 780 тыс. чел., что составляло 12 % от общей численности населения страны[198]. С ростом городов повысилась роль деревни в обеспечении их сельскохозяйственными продуктами и сырьем для ремесленного производства, что, в свою очередь, способствовало развитию специализации в выращивании культур и рыночной активности.
195
Одной из характерных черт XVII в. стало снижение детской смертности.
См.: Нихон кэйдзайси. T. 1. Токио, 1988. С. 174.