В XVIII в. демографическая кривая в Японии начала меняться. Рост численности населения затормозился. В некоторых районах прирост населения практически прекратился, в других же он не был таким стремительным, как в XVII в.
Явление это не было внезапным. На протяжении длительного времени его обуславливали ухудшение климата и стихийные бедствия, хотя не следует исключать и причины экономического характера.
Середина XVIII и начало XIX в. были отмечены похолоданием климата на всем земном шаре, что было связано с резким расширением ледников. В Японии зимой случались сильные холода, в Осака даже замерзала река Ёдогава. Понижение температуры, сокращение солнечных дней, затяжные дожди, наводнения губили урожай на корню — рис даже не всходил. Наибольшему изменению климата подверглись северо-восточные районы страны. И еще одна напасть обрушилась на Японию — полчища саранчи, прилетавшей с материка.
Эти стихийные бедствия приводили к неурожаям и голоду. Именно голод был главным фактором, оказывавшим влияние на показатели смертности и рождаемости[203]. Коэффициент роста населения в голодные годы резко снижался, а смертность населения росла и в деревне, и в городе, где для социальных низов голод был особенно губителен.
В XVIII в. следует выделить 1732 г. и 80-е гг., когда в стране свирепствовал сильный голод, что нанесло ощутимый удар по численности населения страны. В 1732 г. наводнение, холод и саранча уничтожили значительную часть урожая; в годы Хорэки (1751–1764) и Тэммэй (1781–1789) неурожай был вызван резким снижением температуры в летний период.
В период Тэмпо (1830–1844) 30-е гг. были неурожайными, холодное лето сопровождалось затяжными дождями. Согласно статистическим данным бакуфу, в 1834–1840 гг. население Японии снизилось на 4,2 %. Это было второе резкое снижение численности населения, только потери 80-х гг. XVIII в. превышали этот уровень. В те годы лишь в 8 из 68 провинций был отмечен рост населения; в 27 провинциях потери составили 5 % и более[204].
Три «великих голода» (1732 г., 80-е гг. XVIII в., 30-е гг. XIX в.) резко сократили численность населения Японии — на 10 % по сравнению с 1721 г. Особенно пострадали районы Тохоку, Канто, Хокурику, Кинки; в Хигасияма, Токай, в западной и южной частях Японии ущерб был меньше. И в то же время на о-ве Сикоку и на западе о-ва Кюсю население увеличилось[205].
Голодные годы были наиболее благоприятными и для распространения всякого рода болезней. К счастью, Япония XVII–XVIII вв. не знала таких опустошительных эпидемий, как Европа, где в XVII в. только от оспы умерло 10–15 % населения. В японских источниках нет сведений и об эпидемиях чумы, а также брюшного и сыпного тифа.
С древних времен болезни попадали в Японию с материка. Изоляция страны от внешнего мира сыграла роль санитарного кордона на пути проникновения заразных болезней. Так, от «черной смерти» (чумы) Японию спасало, главным образом, то, что страна не вела в широких масштабах внешнюю торговлю, не ввозила зерно, и поэтому в нее не попадали крысы — переносчики этой болезни.
В Японии самыми опасными болезнями считались оспа и корь, причем самым большим «убийцей» была оспа. Упоминание об эпидемии оспы в Японии можно встретить в записях, относящихся еще к 735 г. Оспой заражался практически каждый ребенок в возрасте до 5 лет. От нее не спасало и высокое социальное положение родителей: сохранились записи, что оспой болели дети из дома Токугава. От оспы умирало много детей, что отрицательно сказывалось на росте населения. На рождаемость влияло и то, что оспа оказывала влияние на половую потенцию мужчин.
Уже в X в. японцы знали, что у переболевших корью и оспой вырабатывается невосприимчивость к повторному заболеванию. В начале XIX в. в Японию попала вакцина от оспы. В 1811 г. японец по имени Кудзо, попавший в Россию в результате кораблекрушения, привез в Японию противооспенную вакцину. В доме врача в Охотске он видел, как делается прививка, но в княжестве Мацудайра, где он рассказал об эффективности прививки, ему никто не поверил. Имя его было забыто, а основоположником оспопрививания в Японии стал считаться Накагава Городзи (1768–1848). Случайно попав в Россию, он работал в Иркутске помощником лекаря и наблюдал результаты прививок против оспы. Вернувшись в 1813 г. в Японию (его обменяли на захваченного в плен В.М. Головнина), Накагава применил полученные в России медицинские знания во время эпидемий оспы в 1824, 1835 и 1842 гг. А в 1849 г. врач Мити Мияко в Хиросима сделал прививку против оспы при помощи вакцины, привезенной в Нагасаки голландцем Моникэ Отто. Это произошло спустя 35 лет после того, как Кудзо впервые привез вакцину в Японию[206].