Закон оговаривал условия держания надельных полей. Их нельзя было продавать и покупать, передавать по наследству и закладывать. В многочисленных документах VIII в. отмечено всего два случая заклада надельных земель — буддийскому храму Тодайдзи. Однако их нельзя считать в полной мере закладом, поскольку этот акт не влек за собой перехода права на землю к заимодавцу в случае неуплаты долга [252, с. 63]. Допускалась, однако, аренда надельного поля с разрешения уездных властей и не более чем на один год. Вторично земля могла быть сдана в аренду только другому лицу. Существовало две формы аренды (тинсо) — тин, именующаяся в официальных источниках «продажей» надельного поля и имевшая в виду предварительную оплату весной, и со, при которой арендная плата вносилась из осеннего урожая [406]. Все прочие условия оговаривались между арендатором и держателем земли. Ответственность за уплату зернового налога-ренты нес арендатор.
Надельные поля нельзя было бросать, а выполнение фискальных обязанностей рассматривалось законом как компенсация за пользование землей. Это означало прикрепление крестьян к земле. По отношению к крестьянам — держателям надельных полей государство, как уже отмечалось, выступало как единый феодал, взимавший ренту, совпадавшую в данном случае с налогом. Такая форма земельных отношений вполне соответствовала уровню развития производительных сил на начальном этапе раннего феодализма в обществе, миновавшем рабовладельческую формацию.
По «Тайхо рицурё», наделы предоставлялись также на рабов (канко нухи кубундэн). На государственного раба полагался полный надел (2 тана), на частного — 1/3 надела крестьянина.
Сами рабы никаких прав на эти земли не имели. Наделами государственных рабов полностью распоряжалось ведомство государственных рабов (каннудзукаса), к которому они были прикреплены, а позднее — ведомство обслуживания императора (тономори-но цукаса). Ведомство же являлось и собственником всего урожая. Наделами частных рабов распоряжались их владельцы [252, с. 53–55]. В сущности, наделение рабов создавало возможность получения дополнительных доходов государством и частными лицами — прежде всего членами императорской семьи, столичной и местной знатью.
Однако основной доход знать получала с полей, обрабатывавшихся крестьянами. Большие площади пахотных земель вместе с крестьянскими дворами предоставлялись столичной знати в зависимости от должности, ранга и заслуг. Крестьяне, работавшие на этих полях, платили ренту-налог не государству, а знати. Владельцы должностных земель в ряде случаев пользовались налоговым иммунитетом, земли, полученные чиновниками за ранги и заслуги, облагались налогом в пользу казны. Должностные земли (сикидэн, или сикибундэн) давались высшей знати только на период службы, размер их доходил до 40 тё (42 га). Ранговые земли (идэн) предоставлялись пожизненно и от службы не зависели, площадь их составляла от 8 до 80 тё (от 8, 4 до 84 га) [32, с. 107–109]. Для местной (уездной) знати существовала особая система рангов и наделения землей. Земли за заслуги (кодэн, или кудэн) давались, как правило, высшей знати. И наконец, существовали еще жалованные земли (сидэн), предоставлявшиеся по особому императорскому указу [115, с. 85–86]. Все отмеченные категории земель формально относились к личным, или частным, но фактически были связаны с определенными условиями службы.
Кроме того, центральная знать по-прежнему пользовалась правом на бенефиции. По «Тайхо рицурё», крестьянские дворы, предоставленные феодалам в качестве бенефиций (дзикибу), уплачивали половину зерновой ренты-налога государству, вторая же половина, а также натуральная рента изделиями домашнего ремесла и отработочная повинность шли в пользу лица, получившего дзикибу. Существовали ранговые (ифу) и должностные (сикифу) бенефиции; в качестве первых могло быть предоставлено от 80 до 800 крестьянских дворов, в качестве вторых до 3 тыс. дворов [32, с. 172].