Хорошо известно, что в Японии, как и в Китае, молочные продукты в пищу не употреблялись, в японской и китайской кухне нет блюд, в которых использовались бы молоко, сыр, сливочное масло. В Японии эти продукты распространились только после второй мировой войны. С древности же молоко считалось нечистым. Однако в Хэйан была молочная ферма (нюгоин), где изготовлялись сливки и другие продукты, употреблявшиеся исключительно в качестве лекарств знатью и монахами, ссылавшимися на то, что Будда пил молоко для восстановления сил [425; 444, с. 392–399].
Болезни и стихийные бедствия усиливали религиозность и суеверность. Буддизм был непременным элементом жизни хэйанских аристократов. В храмах и у себя дома они молились, слушали проповеди, читали буддийскую литературу. Со времени распространения секты Тэндайсю главное место заняла «Сутра лотоса». Широко читавшейся в Хэйан была объясняющая ее книга «Истинное понимание большого» («Мака сикан»)[59]. Однако буддийские запреты отнюдь не стали нормой повседневной жизни феодалов. Лишь к старости они, подобно принцу Гэндзи, начинали вести спокойную жизнь [365, с. 202], отдавая чтению буддийских книг то время, которое прежде тратилось на изысканные развлечения.
Серьезное значение придавалось синтоистской церемонии очищения от грехов (охараи), официально проводившейся дважды в год. Большим грехом (сёкуэ) считалось присутствие на синтоистских церемониях и посещение императорского дворца, если в доме была скверна — траур, роды и др. Индивидуальный обряд очищения (моноими) заключался в том, что очищаемый в течение определенного времени не выходил из дому, ограничивал себя в еде и питье, мылся Широко распространенной была вера в злой дух живых и умерших людей, способный влиять на судьбу, вызывать болезни, наказывать. Верили также в воздействие животных, растений, звезд на судьбы людей, поэтому занимались астрологией. Астролога обязательно приглашали в дом сразу после рождения ребенка.
Небо, однако, не только порождало суеверия, но и было объектом любования. Луна воспевалась в хэйанской поэзии как символ печали. Дальнейшее развитие получили сезонные развлечения, связанные с любованием природой — растениями, цветами, а также снегом [315].
Любование природой сопровождалось пирами, музыкой, танцами и чтением стихов. Пели и танцевали и придворные музыканты (рэйдзин), и сами аристократы, и императоры. Исполнялась изящная музыка (гагаку). Большая часть песен имела народное происхождение: песни восточных провинций (адзума-асоби). воинов пограничной охраны (сакимори-но ута), погонщиков лошадей (сайбара) (220; 221). К гагаку относились также синтоистские песни (кагураута) и китайская и корейская музыка ([344]; см. также [167]).
Во время пиров писались и читались стихи; если участвовал император, то он задавал тему; ценилась и художественная выразительность, и скорость сочинения. Поэтические состязания в Хэиан стали регулярными; в первой половине IX в. придворные соревновались в сочинении стихов на китайском языке (си), со второй половины IX в. — и на японском языке (ута). Первое упоминаемое в литературе состязание в японской поэзии (утаавасэ) состоялось в доме докладчика Государственного совета Арихара-но Юкихира в 880 г. [283, с. 299].
Не случайно поэтому в Хэйан ценились образованность, знание истории и литературы, необходимое и для служебной деятельности чиновников, и для художественного творчества. Высшая школа (дайгаку), готовившая в Хэйдзэй и Нагаока детей аристократов к чиновничьей деятельности, в Хэйан фактически превратилась в университет с гуманитарным, преимущественно филологическим, уклоном.
Образование, история, литература
Хэйанский университет находился в ведении департамента церемоний и чинов (сикибусё) и располагался на углу главного проспекта Судзаку и Второго проспекта (Нидзё), рядом с храмом Синсэнъэн. В начале IX в он фактически совмещал ещё функции средней и высшей школы. Учиться обязаны были все дети чиновников выше 5-го ранга; при этом студенты должны были жить в общежитии (мондзёин) на государственном обеспечении. В этих целях в 794 г. университету было передано 102 тё (107, 1 га) земли (кангакудэн) в провинции Этидзэн.
Главным учебным предметом, по крайней мере до начала IX в., были конфуцианство и китайская классика (мёгёдо); кроме того, изучались китайская анналистско-биографическая история (кидэндо), японское право (мёбодо) и математика (сандо). В IX в. к этим предметам была добавлена филология — преимущественно китайская поэзия, а курсы истории и литературы были объединены. Тогда же (в 20–30-х годах IX в.) возникла специализация по курсам наук. При этом филологическая специализация пользовалась наибольшей популярностью.
59