В течение более полувека в Японии существовали два литературных языка — бунго и кого. Конечно, сильно упрощенным было представление наших японистов 30-х годов о бунго как «феодальном» и кого как «буржуазном» языке (см. [Конрад, 1937, с. 17–18]), но само сосуществование этих двух языков было следствием противоречивой социальной структуры японского общества конца XIX — первой половины XX в., когда развитие капитализма сопровождалось наличием значительных феодальных пережитков. Сохранению бунго способствовал его многовековой авторитет, поддерживавшийся японскими правящими кругами. Еще в 1941 г. известный языковед Токиэда Мотоки писал, что для японцев бунго и кого различаются не как разные исторические фазы японского языка, а прежде всего как его более и менее престижные варианты [Токиэда, 1983, с. 93].
Однако, как справедливо указывал Н. И. Конрад, существование двух литературных языков не может удерживаться долго [Конрад, 1960, с. 49]. По мере своего совершенствования кого отвоевывал один функциональный стиль за другим. Уже к концу XIX в. он завоевал позиции в художественной прозе (в поэзии бунго оказался более стойким). Крупные писатели конца XIX — начала XX в., прежде всего Фтабатэй Симэй и Ямада Бимё (бывший также и языковедом), а затем Нацумэ Сосэки, Симадзаки Тосон, Сига Наоя и другие сыграли значительную роль в формировании нового литературного языка и в укреплении его авторитетности. К концу XIX в. на кого стала издаваться и периодика, хотя в газетном языке влияние бунго на него оказалось особенно значительным. Новые сферы коммуникации, в частности радио, с самого начала обслуживались кого. Медленнее шел процесс замены литературного языка в сфере науки: еще в 20–30-е годы при написании научных трудов нередко использовался бунго; однако в предвоенные годы кого и здесь стал превалировать. Единственной областью, в которую вплоть до разгрома японского милитаризма не допускался новый язык, была официальная документация: императорские указы, законы, юридические документы, воинские приказы и донесения, деловые бумаги, официальные письма и т. д. составлялись на бунго (подробнее историю распространения одного языка в разных сферах коммуникации см. (Конрад, 1960]).
К концу XIX в. в Японии была создана современная система образования, и еще до начала второй мировой войны Япония была страной сплошной грамотности. Основой школьного обучения стало преподавание единого для всей страны литературного языка. До войны в школах изучали бунго и кого, но если нормы бунго были разработаны еще давно, то нормы кого фиксировались уже в ходе распространения преподавания на нем, что поначалу создавало немало трудностей. Формирование официальных норм кого задерживалось отчасти из-за позиции японских языковедов, которые долго единственным достойным внимания объектом исследования считали бунго. Первая достаточно полная нормативная грамматика кого была выработана министерством просвещения лишь в 1917 г. Однако к 40-м годам современным литературным языком владела, хотя бы на письме, уже значительная часть населения Японии. Языковая политика до войны была связана с распространением литературных языков, в первую очередь через школу, средства массовой информации играли тогда подчиненную роль. Диалекты рассматривались как «порча» языка, задачей образования считалось их искоренение, однако основная масса населения, осваивая в той или иной мере литературный язык, продолжала использовать и диалекты.