— Вон вы куда забрались, оказывается! — кричал доцент, стараясь перекрыть неистовство ветра и волн.— Что-нибудь видите?
— Летучие рыбы! — в свою очередь закричал Онодэра.— Снизу, должно быть, тоже видно...
Из черно-зеленых волн выскакивало нечто, похожее на сотни маленьких сверкающих серебром восклицательных знаков, седлало ветер, медленно пролетало на фоне воды и вновь исчезало в волнах. Серебряные стрелы, описывающие пологую дугу... Дыхание воды... Безмолвный, бесконечно повторяющийся возглас удивления самого моря, залюбовавшегося чудом легко скользящего корабля. Когда стаи сверкающих летучих рыбок на мгновение исчезли — рассыпались, словно выдутые из бамбуковой трубочки серебряные иголки,— над поверхностью моря хищно взметнулось что-то крупное, в десятки раз превышающее размерами летучих рыб, взвилось, блеснуло сине-красным отливом и с неожиданной плавностью, почти не поднимая брызг, нырнуло в волну.
— Корифена,— сказал Онодэра.
— Что-что? — переспросил Юкинага.
— Это корифена преследует летучих рыб.
— Дельфин?
Онодэра отрицательно покачал головой. Однако когда он огляделся крутом, то очень далеко на северо-западе увидел стаю черных блестящих существ. Они выскакивали из волн и, описав полукольцо, снова ныряли в глубину. Казалось, весь смысл их жизни заключался в этой увлекательной игре. А еще севернее порой виднелась сверкающая спина огромного кита, и к голубому небу вздымались фонтаны воды.
Началась зона субтропиков, выдвинутых волнами теплого течения далеко на север. За горизонтом, к которому направлял бег этот надменный в своем изяществе корабль, находились Марианские и Каролинские острова — острова вечного лета, палимые прямыми лучами тропического солнца. Экватор... Полоса зноя, опоясавшая земной шар. А там, еще дальше к юго-востоку — до самого мыса Горн, южной оконечности Американского материка, куда Антарктида закидывает свои айсберги,— простирается необозримая водная гладь с редкими вкраплениями островков. Словно звездная пыль в небе... Вода, одна вода... Самый большой в мире океан площадью в сто шестьдесят пять миллионов квадратных километров, средняя глубина которого четыре тысячи триста метров! Половина Мирового океана! Расстели по ней всю сушу Земли, так еще останется двадцать миллионов квадратных километров воды.
— Спускайтесь,— предложил Юкинага, подбрасывая на ладони банку пива.— Холодное, выпьем, а?
Посмотрев на крутившуюся перед самым носом радарную антенну, Онодэра спустился вниз. Ветер сорвал белую липкую пену с холодной запотевшей банки.
— Как там Юуки? — отпив, спросил Онодэра.
— Лежит в каюте. И этот газетчик, кажется, вместе с ним.
— А профессор Тадокоро?
— Засел в радиорубке и мучает оператора. Комиссия уже прибыла на место, вот он и хочет получить оттуда информацию.
— Водолазы уже, наверное, погружались?
— Вроде бы нет. Сначала изучат место происшествия, а потом вернутся на остров Тори.
— На Тори,— Онодэра залпом осушил банку и бросил ее в стремительно убегавшие назад бело-зеленые волны,— кажется, есть метеоролог...
— Что это, не Аогасима ли? — Юкинага показал на восток, туда, где виднелись облака.— Пожалуй, он. Быстро идем, если не сбавим темп, то до захода будем на Тори.
— А это что? — Онодэра показал вперед по движению корабля.— Судно?
Над южным горизонтом к небу поднимался столб черноватого дыма. Ветер относил его к северо-востоку.
— Нет, это не корабль,— Юкинага, прищурившись, смотрел вперед.— Вулканический дым. В районе скал Байонэз.
— На рифе Мёдзин?
— Нет, Мёдзин в последнее время успокоился. А вот на рифе Смита впервые за полвека появились признаки возможного извержения. Недавно задымил еще один риф. Эдак и остров образуется.
Онодэра вдруг вспомнил о взрыве рифа Мёдзин. Он узнал о нем из газет еще ребенком... Это было в 1952 году (неужели так давно?!). Неожиданно раскололась гладь океана, и со дна взметнулись дым, огонь, лава. Пламя бушевало внутри, но казалось, что, выплевывая клубы дыма, горит сама вода. Какое страшное впечатление произвела тоща на него фотография извержения! Этот гигантский взрыв буквально распылил наблюдательное судно «Даяго Кайёмару», погиб весь экипаж — тридцать один человек. Море — насколько хватает глаз, и вдруг из какой-то его точки начинают извергаться клубы горячего дыма и пепла... Даже теперь, столысо лет спустя, в Онодере оживает мальчишеское волнение. Подумать только, какие чудеса творит то, что называется природой!