— Послушайте, я вижу, вы снова собираетесь плести здесь чушь о том, будто вы — марсианин. Бросьте... Марсиане — это уже устарело. Устарело, сгнило, высохло. О таких вещах с вами даже ребятишки говорить не станут.
— Но что же делать? Факты есть факты.
— Факты? Оставьте, не смешите меня. Вы же самый обыкновенный японец.
— Это не имеет значения. Таким я кажусь, и это естественно. Таким вы меня считаете, и никто не может вам помешать. Потому что топологически это именно так. Мы-то знаем это по своему горькому опыту. Топологическое тождество — вот что явилось той дьявольской ловушкой, в которую попались посланцы Марса. Мы стремились вырваться из этой ловушки, но так и не смогли. И пожалуйста, прошу вас, не верьте, что я — марсианин, сколько бы я ни настаивал...
— Можете не просить, я и так не верю.
— Честное слово, не верите?
— Конечно, не верю.
— А я все-таки настаиваю. Я — марсианин. Один из участников миссии, делегированной на Землю правительством Марсианского союза... Как же быть, сэнсэй?
— Так или иначе, я не верю. И вывод может быть только один. Именно вы, вы сами, поносивший и оскорблявший других, являетесь подлинным и несомненным сумасшедшим чистой воды. Простите за грубость.
— Ну еще бы... Сумасшедший... Ладно. Избрали участь благую, не так ли?
— Бросьте! Хватит с меня этого заколдованного, круга! Нам же обоим ясно, что спорить можно до бесконечности, а результата никакого не будет.
— Послушайте, сэнсэй, не лишайте меня последней надежды. Для меня, например, уже то, что нет результата, является огромным достижением. Да, заставить поверить трудно и тяжело, когда это не удается, но топологическая любовь... Мы дошли до сомнений, а ведь именно сомнения — врата в истину. Так неужто мы не способны пройти сквозь эти врата и двинуться дальше? Нет никакого заколдованного крута, и вот вам тому доказательство, сэнсэй: вы только что назвали меня в лицо сумасшедшим, чего не было раньше и не будет впредь.
— Если речь об этом, то ничего здесь нового нет... Просто меня запугала по телефону ваша супруга.
— Э, нет, сэнсэй, такое, смирение вам не к лицу. Запугала... Вот вам и заколдованный круг, сами его создаете. Ну, времени у нас мало, давайте бросим пустую болтовню, Прошу вас, сенсзй, начинайте первым...
— Что начинать?
— Ну как же? Вы объявили меня сумасшедшим. Я со своей стороны продолжаю утверждать, что я марсианин. Таким образом, мы имеем точку приложения двух взаимопротивоположных векторов. Соответственно должна иметь место некая результирующая, которая и определит существо моей личности. Вам представляется, сэнсэй, продемонстрировать свое искусство в топологическом анализе...
Ничего не понимаю. Тон разговора ни с того, ни с сего изменился. Нарочито неумело, чтобы затянуть время, я стал раскуривать сигарету, потом смял ее. Я чувствовал, что меня обвели вокруг пальца, но как это случилось — понятия не имел. Мне было ужасно не по себе. Отвратительно робким, против воли заискивающим голосом я осведомился:
— Простите, а что это такое? Вы довольно часто употребляете слова «топология», «топологический»... Боюсь, я ничего не понимаю в этой области*
— Это то же самое, что фазовая геометрия,
— К сожалению, мои знания ограничиваются всего-навсего сферической геометрией.
— А, тогда простите... Принцип, видите ли, чрезвычайно прост... Говоря коротко, назовем это математикой «совсем как»... «Совсем как» из «совсем как человек». Старая математика и думать не могла поставить знак равенства между такими, например, предметами, как крикетная бита и крикетный мяч. А в топологии они определяются как гомеоморфные поверхности с одномерным числом Бетти, равным нулю, и между ними ставится знак равенства. Вероятно, вам это кажется несколько странным, но среди интуитивных формул у людей встречаются очень похожие. Возьмем другой пример. Калач и бублик. Для топологии это торы, поверхности с одномерным числом Бетти, равным двум. В глазах обычного человека бублик остается бубликом, круглый ли он или сплюснутый. Электронной машине анализировать формулу круглого бублика проще, нежели сплюснутого. А собаке, например, вообще наплевать, бублик ей дают или калач, целые они или ломаные, лишь бы были из одной и той же муки. Не правда ли, топологический подход весьма напоминает чисто человеческий... С другой стороны, благодаря топологии понятие «совсем как», которое прежде было чем-то двусмысленным, какой-то общей идеей, ныне обрело развитую и тонкую логическую структуру. В дотопологической математике такой структуры у этого понятия быть не могло. Теперь с этим «совсем как» шутки плохи. Я, например, из-за него терплю сейчас самое настоящее бедствие...