– Почему именно в этой гостинице?
– Да потому, что я больше не знаю никакой другой… Мы с приятелем останавливались здесь, когда возвращались с его дачи, он почувствовал себя плохо, кажется, чем-то отравился…
– Вы не доехали двадцати километров до города?
– Как ты не поймешь. Ему стало совсем плохо… Начались рези в животе…
– И куда мы двинемся из этой гостиницы? У тебя уже есть какой-то план?
– Конечно, есть! Мила отправится в Синенькие к подруге на дачу. Но я сделаю так, чтобы подруги ее там не оказалось. Мила приедет, она знает, где найти ключ от дома, войдет туда, скорее всего, разденется, чтобы пойти на пляж, и вот в это-то время туда следом проникнешь и ты… Тебе нужно будет только нацелить на нее пистолет и выстрелить. После чего, убедившись, что она мертва, ты покинешь дом. Я думаю, что тебе надо будет надеть парик или спрятать волосы под бейсболку, а то и вовсе одеться под парня… Ты спокойно выйдешь через калитку из сада в лес, пройдешь опушку, где предварительно оставишь машину, и вернешься домой. Все! Подружка приедет к вечеру, обнаружит труп, закричит, но потом возьмет себя в руки и вызовет милицию. У меня алиби будет железное – во время совершения убийства я буду находиться в каком-нибудь людном месте, скорее всего в нашем салоне, сделаю вид, что поджидаю Милу, меня там все знают и, когда понадобится, подтвердят, что я полдня прождал ее там…
– А я?
– А при чем здесь ты? Тебя никто не знает и никогда не узнает… Ты тут вообще ни при чем… Почему ты думаешь, что тобой кто-то заинтересуется? К тому же после того, как все будет сделано, ты поезжай, скажем, в парикмахерскую, устрой там небольшой скандальчик, с тем чтобы тебя хорошо запомнили… Но уверяю тебя, все это лишнее и никто и никогда тебя ни в чем не заподозрит…
– Но зачем же нам тогда встречаться в «Мотыльке»? – Она уже ничего не понимала. – Зачем, если все должна сделать я, в то время как ты будешь спокойно пить кофе в своем салоне?
– Да нет, ты не поняла… Я приеду в гостиницу, мы проведем там несколько часов, еще раз хорошенько все обсудим, затем рано утром мы вместе, вернее, каждый на своей машине, доедем до Синеньких, я покажу тебе, где находится дача подруги, после чего мы вернемся обратно… Ты останешься в гостинице и подождешь до трех часов дня – приблизительно в это время Мила проедет мимо этой гостиницы в Синенькие, – а я вернусь в город. Ты что, трусишь? Быть может, ты уже передумала?
– …а потом я одна поеду в Синенькие и убью твою жену?
– Тебе страшно, маленькая моя?
Когда он называл ее так, она терялась, она уже не принадлежала себе, она готова была ради него на все. Чувствуя его горячие губы на своем теле, она переставала что-либо соображать, и лишь одна мысль, как жало пчелы, саднила и жгла: и этим мужчиной, как автосалоном, владеет та, другая женщина? Объятия Вадима придавали ей сил, блаженство охватывало ее, когда она представляла себе, что после того, как она сделает это, Тахиров будет принадлежать лишь ей… За все надо платить: за любовь Вадима Лена заплатит смертью, заплатит смертью Милы. А Вадим пусть расплачивается угрызениями совести, если таковые к тому времени отыщутся… Она не представляла себе, как пострадает сам Вадим, как заплатит за все те блага, которые обрушатся на него после смерти жены. Скорее всего, никак. Не каждый и не всегда расплачивается. Он – небожитель, природа наградила его такими внешними данными, словно выбрала его из тысяч и тысяч мужчин, чтобы он услаждал женщин. Это – его единственное предназначение, вот пусть он и услаждает теперь ее, Лену. Она заслужила это своей преданностью и готовностью совершить ради него преступление…