Она на всякий случай решила проверить, работает ли ее сотовый.
– Оля, вы позволите мне позвонить в город? – спросила Лена Олю, по-прежнему сидящую за столиком и бормочущую себе под нос японские стихи.
– Да конечно, о чем речь! – девушка вяло махнула рукой. – Телефон там, по коридору и налево…
Лена быстро нашла телефон – вокруг не было ни души, вся гостиница спала, и лишь одна сонная муха билась о стекло большого стеклянного абажура лампы, стоящей на столике возле конторки. Лена позвонила себе на сотовый и, услышав знакомую электронную мелодию, почувствовала, как волосы на ее голове зашевелились. Вероятно, она только что бессознательно примеряла на себя ситуацию, как если бы ее телефон по-настоящему ожил от звонка Вадима. У нее даже живот разболелся за какую-то минуту, пока она представляла себе все те последствия, которые должны будут произойти после такого вот звонка. Больше того, она мысленно поговорила с Тахировым:
«– Лена? Это я. Привет.
– Привет. Ты так долго не звонил… Где ты? Когда приедешь? Я вся извелась…
– Не переживай, просто у нас тут возникли кое-какие сложности… Но я все уладил. Подъехать смогу теперь только рано утром. В три часа Мила поедет в Синенькие, я сам слышал, как она договаривалась с подругой.
– А подруга? Ее точно там не будет?
– Точно, можешь не беспокоиться на этот счет.
– А парик… и все остальное?
– Я все привезу.
– Мне бы потренироваться пострелять…
– Слушай, разве можно по телефону говорить такие вещи? Ты что, с ума сошла?
– Прости… Но я в комнате совсем одна.
– Надеюсь, ты зарегистрировалась под чужим именем?
– Да, конечно…»
Она замотала головой. «Как же интересно устроен мозг, – подумалось ей в ту минуту, – ведь я действительно слышала его голос, как если бы это был настоящий звонок». Ей стало даже не по себе.
Она вернулась за столик и попросила Олю приготовить ей кофе. Сна все равно не было, а так она хотя бы немного взбодрится. Она подумала о том, что через несколько часов станет настоящей преступницей и что только от нее самой будет зависеть, сумеет она выкрутиться из создавшегося положения или нет. Тахиров, конечно, ее подстрахует, ему это будет несложно; если потребуется, придумает что-нибудь, чтобы помочь ей с алиби, но ведь он все равно ничем не рискует, абсолютно. Значит, ей надо хорошенько все обдумать, чтобы, в случае если у него сдадут нервы или он совершит какую-то ошибку, она оставалась бы в безопасности.
После первого глотка кофе ее бросило в жар: она представила себе, как сразу же после убийства жены Тахиров делает вид, что вовсе не знаком с ней, с Леной… Разве это не выход для человека, который чужими руками освободил себя от такой обузы, как старая жена, решив тем самым все свои жизненно важные проблемы, и теперь думает только о том, чтобы эта история была как можно скорее забыта? Разве Тахиров не способен на это? Разве не способен бросить ее, сделав вид, что между ними ничего и никогда не было?! Да для человека, решившегося на убийство собственной жены, это вообще сущий пустяк. Где гарантии, что он женится на ней?
Выпив кофе, она перевернула чашку на блюдце, потом заглянула внутрь и увидела кофейный пейзаж: рисунок напоминал почерневшее кладбище с крестами и стаями ворон… Ей стало дурно. Мысли одна нелепее и страшнее другой полезли в голову… А что, если он после убийства убьет ее, Лену, единственного свидетеля и исполнителя? Если расследованием убийства такой известной в городе женщины, как Людмила Белоус, станут заниматься особенно тщательно – наверняка дело будет громким, – то кто вспомнит о существовании Лены Оленевой, девушки ничем не примечательной, необщительной?.. Ведь у нее даже подруг нет. Бывшие любовники? Чушь! О ней забывали уже на следующий день, она знала это. Соседи по дому? Да она ни с кем даже не здоровалась. Ну исчезла девушка, что жила через стенку, да мало ли куда она могла уехать? Наверно, вышла замуж и переехала… Другое дело, что Тахиров, – трус и не сможет застрелить ее, раз не решается выстрелить в жену. Значит, он ее просто отравит. И даже если у него этого и в мыслях не будет, Лена не сможет не думать об этом. Ее отношения с Тахировым сразу после убийства изменятся, испортятся, приобретут совершенно иную окраску, вероятно, они из любовников превратятся в злейших врагов, поскольку будут напоминать друг другу о совершенном преступлении.