— Пожалуйста, на сколько угодно.
Я ни словом не упомянул о родинке. Мне не хотелось признаваться, что все дело именно в ней. Можно намекнуть во время операции, что лучше бы ее удалить.
Итак, я лег в больницу. Откуда может знать полиция, что я нахожусь здесь? А там пройдет неделя и создастся впечатление, что преступнику удалось улизнуть. Операция была сделана в тот же вечер. Стиснув зубы, я терпел боль, молясь про себя, чтобы все сошло благополучно. Ведь я хотел обмануть целый мир, и врач был моим сообщником.
— Может быть, удалить родинку? Как вы считаете? — спросил он. — Или лучше оставить…
— Родинку… Пожалуй, лучше удалите, — ответил я, неподвижно лежа перед склонившимся надо мной хирургом.
— Да, без нее у вас будет совершенно чистое лицо. Родинка бросается в глаза.
У меня перехватило дыхание. Возможно, ему известно о моем преступлении. Но врачу нет смысла тащить меня в полицию. На этом он не заработает ни гроша, куда разумнее получить с меня деньги за операцию и за содержание в больнице.
Что значит «совершенно чистое лицо»?… Видимо, он имел в виду, что отныне я смогу спокойно гулять по улице. А слова «бросается в глаза» надо понимать в том смысле, что мне не совсем приятно, раз что-то бросается в глаза.
Моя судьба было в его руках. Я закрываю глаза и махнув на все рукой, целиком положился на него. Операция сама по себе явилась для меня сущим наказанием. Самым разумным было бы сразу после ее окончания убить врача и поджечь больницу. Тогда не осталось бы никаких доказательств моего пребывания здесь.
Мне надели глазную повязку и отвели в палату на втором этаже. Прошло несколько дней, в течение которых я жил, не отличая дня от ночи.
А какое теперь будет у меня лицо? Мне становилось страшно. Впрочем, зачем зря тревожиться? Так ли уж много значит, какое лицо у человека, ведь это чистая случайность. Лицо само по себе еще ничего не решает, красивое оно или некрасивое. Право, не стоит понапрасну мучиться!
Существуют три признака отличия: пол, фамилия, лицо. Что касается первого, с этим ничего не поделаешь. Фамилию же и лицо я успел сменить. Значит, кроме того, что я обыкновенная особь мужского пола, другие признаки мною уничтожены. Если понадобится узнать обо мне нечто большее, придется обратиться к помощи медицины. Установить группу крови, характер телосложения, упитанность, следы лечения зубов, рубцы, оставшиеся от детских лет, небольшую лысину и, наконец, следы пластической операции.
Итак, для меня должна начаться другая, новая жизнь. Я свободен. Если только больничный врач не выдаст тайны, я совершенно свободный человек. Больных, удаляющих родимые пятна, великое множество. С точки зрения врача, это самая обычная операция. Я освободился от преступления, освободился от самого себя! Будучи Харада Кэнъити, я уже не Мурата Синдзи, и, пока я есть Харада, я не имею никакого отношения к Мурате.
Начинается новая, вторая жизнь. Нужно будет подыскать какое-то занятие. Но тут-то и была загвоздка…
Какая биография у человека по имени Харада? Выходит, мне придется вписать в послужной список заранее ложные сведения. А если при поступлении на работу с меня потребуют метрическую выписку, она будет тоже фальшивой.
Значит, у меня нет ни метрик, ни послужного списка. Нет у меня родины, нет и родителей. Не иначе как человек, пришедший ниоткуда. Вот как оно получается…
Но зато я больше не преступник, ограбивший банк. Нельзя же иметь все сразу. Я освободился от преступления, освободился от самого себя, но теперь мне предстоит жить в этой стране, не имея с ней никакой кровной связи. Абсолютно изолированный, абсолютный одиночка — вот кем я стал.
Прошла неделя, все зажило, с меня сняли бинты.
— Пожалуйста, зеркало. Посмотрите, какой вы красавец. Одна беда, вам теперь не будет отбоя от женщин.
Я поднял глаза и не узнал себя. На меня смотрел красивый молодой человек с правильными чертами лица. Но это было какое-то мертвое лицо. Просто лицо, и ничего больше. Мое старое отражало мое сердце, оно жило слитно с ним. А это новое не имело к нему никакого отношения. У меня было такое чувство, будто я в маске, и мне вдруг до смерти захотелось увидеть то, прежнее.
Но, увы, его больше не было. Я потерял свое лицо и одновременно с этим я перестал, кажется, чувствовать и свое сердце. Я дотронулся кончиками пальцев до щеки. Неприятное чувство, будто дотрагиваешься до чужого лица. Незнакомые глаза. Незнакомый нос… Кажется, только подбородок сохранил старые очертания. Меня охватило горькое раскаяние. Милое мое лицо! Лицо, в течение тридцати лет делившее со мной все радости и беды. Это новое — красиво, но его ничто не связывает со мной. Лицо, у которого не было юности, от которого не осталось ни одной фотографии. И приди мне сейчас в голову назваться не Харада, а Мурата, кто поверит мне? Я потерял не лицо, а самого себя. У меня нет ни родителей, ни предков, нет ни родины, ни родственников, ни друзей — никого.