Едва он прилег, на дороге появился человек, который нес топор и большую вязанку дров. Дровосек приостановился, посмотрел на лежащего Кваирё и, немного помолчав, сказал с удивлением:
– Что же вы за человек, добрый господин, если один осмеливаетесь ложиться в таком месте? Здесь бродят привидения, много привидений. Разве вы не боитесь Волосатых Тварей?
– Мой друг, – бодро ответил Кваирё, – я только странствующий священник, "Гость облака и воды", как люди называют это, "Ун-суи-но-рёкаку"[54]. И я не меньше, чем остальные, боюсь Волосатых Тварей, если вы имеете в виду духа-лису или духа-барсука или других подобных существ. Что касается уединенных мест, то мне они нравятся: подходят для медитации. Я приучен к сну на свежем воздухе и научился никогда не бояться за свою жизнь.
– Вы, должно быть, действительно храбрый человек, господин священник, – ответил дровосек, – если легли здесь! У этого места плохое название, очень плохое название. Но, поскольку есть пословица "Кунси аяюки ни тикаёрадзу" ("хороший человек понапрасну не подвергает себя опасности"), я должен сообщить вам, господин, что спать здесь очень опасно. Поэтому, хотя мой дом – всего лишь убогая хижина, позвольте мне пригласить вас к себе. Что касается пищи, у меня нет ничего, чтобы предложить вам. Но есть, по крайней мере, крыша над головой, и вы можете безопасно переночевать в моем доме. Он говорил искренне, и Кваирё, которому пришелся по душе любезный тон дровосека, принял его скромное предложение. Дровосек повел его по узкой дорожке. Это была неровная и опасная дорожка, идущая иногда вдоль края пропасти, иногда покрытая скользкими корнями, иногда изгибавшаяся вокруг неровной скалы. Но, наконец, Кваирё оказался на ровном месте наверху холма; на небе сияла полная луна. Он увидел перед собой небольшой, с соломенной крышей дом, хорошо освещенный изнутри. Дровосек подвел его к навесу в задней части дома, куда по бамбуковым трубам была проведена вода от находящегося невдалеке потока. Они оба вымыли ноги. За навесом виднелся сад, дальше чернели кедровая роща и бамбуковые заросли. За деревьями поблескивал и переливался в лунном свете подобно длинной белой одежде поток, стекавший откуда-то сверху.
Когда Кваирё вошел в дом со своим проводником, он увидел четверых его обитателей – мужчин и женщин, которые грели руки у небольшого огня, разожженного в ро[55] главной комнаты. Они низко поклонились священнику и почтительно поприветствовали его. Кваирё задался вопросом, как такие бедные и живущие в таком уединении люди могут знать вежливые формы приветствия. "Они хорошие люди, – думал он про себя, – и их, должно быть, научил кто-то, кто хорошо знаком с правилами приличия". Затем, повернувшись к арудзи, или хозяину дома, как другие назвали его, Кваирё сказал:
– По любезности вашей речи и по весьма обходительному приему, оказанному мне вашими домочадцами, я могу предположить, что вы не всегда были дровосеком. Может, прежде вы принадлежали к одному из более высоких классов?
Улыбнувшись, дровосек ответил:
– Господин, вы не ошибаетесь. Хотя теперь я живу так, как вы сами видите, раньше я был другим человеком. Моя история – это история жизни, которая потерпела крах из-за моей собственной ошибки. Мне приходилось служить одному дайме. На той службе я занимал не последнее место. Но я слишком любил женщин и вино и под влиянием страсти поступал безнравственно. Мой эгоизм привел к падению нашего дома и послужил причиной смерти многих людей. Возмездие следовало за мной, и я долгое время скитался. Теперь я часто молюсь, чтобы мне была дана возможность искупить то зло, которое я совершил, и восстановить могущество старого рода. Но я боюсь, что у меня никогда не будет такой возможности. Однако я пытаюсь преодолеть карму своих ошибок искренним раскаянием и тем, что всеми силами помогаю несчастным.
Кваирё порадовали эти слова арудзи, свидетельствовавшие о его добрых намерениях, и он сказал ему:
– Мой друг, мне приходилось наблюдать, как человек, склонный к легкомыслию в юности, в последующие годы становился образцом в отношении правильного образа жизни. В священных сутрах написано, что самые упорные в злых проступках могут стать, если захотят, самыми упорными в совершении добра. Я не сомневаюсь, что у вас доброе сердце, и я надеюсь, что вас ожидает лучшая судьба. Сегодня ночью я прочитаю сутры ради вашего блага и буду молиться, чтобы вы получили силу для преодоления кармы прошлых ошибок.
55
Своего рода небольшой очаг, сооруженный в полу комнаты. Ро – это обычно квадратное мелкое углубление, ограниченное по краям металлом и наполовину заполненное пеплом, в котором сжигался древесный уголь.