На этом примере — видно, как порой неузнаваемо трансформируются сказочные образы, потому что с ходом истории меняется сознание людей. Переходя из древней легенды в сказку, фантастический персонаж зачастую словно уменьшается в масштабе и теряет свою мощь, но зато приобретает живую осязаемую конкретность.
Фантазия связана с реальностью, как растение с землею. «Народно-фантастическое и народно-действительное», пользуясь известным выражением Белинского, в японской сказке так естественно и органически сливаются между собою, что создается впечатление полной достоверности сказочных персонажей. В них так веришь, будто увидел их собственными глазами.
В сказках более поздней исторической эпохи всякие лешие и оборотни уже как бы примелькались. «Ах, чтоб тебя! Вот невидаль какая!» — говорит, увидев лешего, бобылиха из «Снегурочки» Островского. Эта буднично-досадливая интонация часто звучит и в японских сказках, повествующих о проказах каких-нибудь оборотней, леших — тэнгу или водяных — каппа.
«Превратности судьбы», постигшие на протяжении веков японского тэнгу, еще более удивительны, чем история великана Лманодзяку. В старинной японской исторической летописи «Ни-хонсёки» рассказывалось, что в 637 году «Большая звезда пролетела по небу с востока на запад, и последовал за ней звук, подобный грому. В то время люди говорили: «Это лает тэнгу — небесная собака. Голос ее грому подобен». Впоследствии под влиянием индийских легенд тэнгу превратился в летающего демона, и тогда возникло поверье, что он сродни птицам. У него длинный нос и птичьи когти, ему приписывали зловещую способность поражать людей безумием. Но в поздних сказках тэнгу — комический персонаж. Он глуповат и доверчив, провести его нетрудно. Тэигу даже и летать-то не умеет, если отнять у него волшебный веер («Треугольный сон»).
Однако в японской сказке встречаются и такие герои, которые, можно сказать, почти не меняли своего облика на протяжении веков. Это персонажи сказок о животных. Японские дети любят слушать о том, как хитрая лиса обманула медведя. Посадила лиса редьку и взяла себе вкусные корешки, а медведю достались одни вершки. Потом лиса посадила землянику и взяла себе вершки, а медведь опять в дураках остался. Такие сказки любимы детьми всего мира, и потому они бессмертны… Сказки о животных — один из древнейших жанров устного народного творчества. Несколько позже появилась в Японии и сказка волшебная.
Еще в эпоху родового строя волшебная сказка как бы вычленялась из древних мифов и преданий. Постепенно, в течение долгих веков, устанавливалась типическая конструкция сказки, ее обрядность (зачин, сказочные формулы и т. д.), отбирались любимые сюжеты.
Волшебная сказка обычно начинается с традиционного зачина: «В старину» или «В далекую старину»… Если это сказка о старике и старухе (это любимые герои детской сказки), то вначале обычно говорится: «Старик пошел в горы за хворостом, а старуха пошла на речку стирать», или же так: «Старик настилал крышу, а старуха мела двор». В заключение сказочник желает счастья и говорит: «Вот и сказка вся, больше ничего не знаю».
Японские волшебные сказки не обладают такой силой сцепления, как сказки Ближнего Востока. Они не соединяются между собой в гирлянды.
Конструкция японских сказок (как и многих сказок мира) вся построена на троекратных повторах: три волшебных предмета, три трудные задачи, три главных эпизода и т. д. Эти элементы легко кочуют из одной сказки в другую в самых разных комбинациях.
Волшебная сказка — царство превращений. Человек может превратиться в любое существо, а зверь или птица — стать человеком. Это неистощимый источник сказочных чудес. (Причем в европейских сказках обычно человек принимает образ зверя, в Японии же гораздо чаще зверь принимает человеческий образ.)
Очень распространены в Японии сказки о девах-птицах. Основной их сюжет таков: птица принимает человеческий образ, чтобы отплатить добром своему спасителю. Она становится его женой и приносит ему счастье и богатство. Сказка обычно наделяет деву-птицу чудесным умением ткать. Конец сказки нередко печален: муж нарушает запрет и видит жену в облике птицы. Тогда она навсегда улетает от него («Соловьиный дом»). Мотив временной или вечной разлуки тесно связан с образом чудесного супруга или чудесной жены. Так, в европейских сказках Амур покидает Психею, а Финист Ясный Сокол — красну девицу.
Если чудесная жена, слетевшая с неба, — это птица или в более поздние времена фея в одежде из перьев, то жена из подводного царства — это змея или рыба. В древнем японском мифе (он записан в летописи VIII века «Кодзики» — «Летопись деяний старины») дочь морского царя Тоётама-химэ, рожая ребенка, принимает свой подлинный образ — крокодила. Муж подглядывает за ней в щелку ограды, и, оскорбленная, она возвращается в море, навсегда закрыв доступ земным существам в морские глубины. Волшебная сказка «Глаза змеи» создана гораздо позже, чем миф о дочери морского царя, и дает совсем иную мотивировку событиям. В этой сказке женщина только на время становится змеей, потому что ее проклял за какую-то провинность горный бог. На самом деле она человек, и преданная любовь маленького сына помогает ей снова вернуть свой прежний облик.
Рассказы о женщинах-змеях известны и в Европе. Согласно средневековой французской легенде, фея Мелюзина стала возлюбленной графа Раймонда де Пуатье. Однажды граф Раймонд увидел Мелюзину, когда она купалась, приняв свой настоящий образ полуженщины-полузмеи. С тех пор фея покинула его. Мелюзина — фея воды. В Японии духов воды тоже представляли себе чаще всего в виде драконов, рыб или змей.
В более поздние времена в Японии возник круг сказаний о лисах и барсуках-оборотнях. Рассказы о них были занесены из других стран Дальнего Востока, например, Китая. Вообще японские народные поверья приписывают способность принимать разные образы не только лисе и барсуку, но и любому живому существу: кошке, змее, пауку, лягушке. Даже предметы могут стать оборотнями, особенно если это старые вещи, долго бывшие в употреблении: непарные сандалии, семечки, брошенные в очаг… Однако главная роль в сказках подобного рода отводится лисе. Причем лиса из животного эпоса и лиса-оборотень поздних преданий — это совершенно разные существа. Лиса из животного эпоса — плутовка, она шутит злые шутки над медведем и другими зверями, но почти не вторгается в мир людей. В поздних преданиях лиса предстает иногда в образе демонической красавицы, столь же прельстительной и жестокой, как Шемаханская царица. Нр народная сказка глубоко гуманна. Она и лисицу-оборотня наделяет мудростью и добротой. Знаменитая лиса Кудзуноха преданно любит человека, который спас ее от гибели. От этого союза якобы родился легендарный ученый астроном и гадатель Абэ Сэймэй. В сказке «Жена-лисица» он носит имя Досимару.
Про лису-оборотня в японском народе рассказывается много страшных или смешных историй. Лиса и барсук напускают морок на людей, иногда из мести, но часто, так сказать, из любви к искусству. Люди в сказках относятся к их проказам скорее добродушно и сами не прочь подшутить над ними («Барсук на ветке»).
Еще в начале XX века в Японии ходил рассказ о том, что лисица обморочила машиниста, прикинувшись встречным поездом, и чуть не вызвала крушение. Говорят, лису можно увидеть в ее подлинном виде, послюнив себе бровь, и этот жест в Японии означает: «Не морочь меня, не проведешь, я вижу тебя насквозь».
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
До сих пор мы говорили о сказочных героях — оборотнях, разных чудищах, зверях и птицах, но главный герой японской волшебной сказки — человек. С ним-то и случаются всякие чудеса и приключения. Он попадает в подземное царство через мышиную норку, влезает на небо по бобовому стеблю, прыгает в воду и невредимым вступает в подводную страну.