— Какое несчастье! — И, чтобы оповестить всех птиц в гнездах, Нио-сама сильно загремел трещоткой — гаран-гаран! Поднялся переполох.
Все воробьи в бамбуковых зарослях очнулись от сна и, не теряя времени на сборы, поспешили вместе со своими семьями к постели тяжко занемогшего родителя. Воробьи еще успели принять его последний вздох. Но ласточка-щеголиха столько времени прихорашивалась, что не застала отца в живых.
Нио-сама похвалил воробьев за верность сыновнему долгу и дозволил им отныне и навсегда питаться тем же зерном, что и люди. Но запоздавшей ласточке он это строго запретил и повелел ей улетать в далекие края, когда рис на полях еще только созревает.
А летучая мышь была ветреного нрава, она отправилась в ту ночь куда-то забавляться и даже не узнала вовремя о смерти своего отца. За это Нио-сама не только сурово побранил ее, но даже навсегда изгнал из птичьего племени.
Ни одна живая тварь не хотела больше знаться с летучей мышью. Только тогда она впервые поняла, как сильно провинилась. Стыдно ей, до того стыдно, что днем прячется в темной пещере и оттуда слушает веселый гомон своих прежних родичей. Лишь ночью, невидимо для чужих глаз, вылетает летучая мышь из пещеры в поисках корма.
82. Почему у осьминога нет костей
В старину, в незапамятную старину это было. Супруга Повелителя драконов понесла дитя в своем чреве. То и дело хотелось ей отведать чего-нибудь необыкновенного. Прихотям и выдумкам конца не было. Сегодня подай одно, завтра другое. Каждый день Повелитель драконов рассылал своих подданных в разные стороны с наказом все добыть, что супруга ни пожелает. Измучились рыбы, осьминоги с ног сбились.
Вот однажды говорит жена морского царя:
— Хочу отведать обезьяньей печени. А не достанете, ничего другого и в рот не возьму!
Как тут быть? В море обезьяны не водятся. На земле обезьян много, что и говорить, да как их поймаешь? Созвал Повелитель драконов великий совет. Собралось в подводном царстве множество рыб и с большими, и с малыми плавниками. Сидят, гадают, ничего придумать не могут. Вдруг плывет, гребя лапами, большая черепаха.
— Э-э, без меня, вижу, вам не обойтись. Я и в воде плаваю, и по земле бегаю. Всюду мне дорога. Пошлите меня, я добуду для вас обезьяну.
Рыбы с радостью согласились:
— Что ж, отлично! Желаем тебе успеха в трудном деле.
Отправилась черепаха выполнять государев наказ. Только подплыла к берегу, видит: сидит на ветке сосны обезьяна.
— Здравствуй, госпожа обезьяна! Славный сегодня выдался денек. Приятно погреть спину на солнце… А скажи мне, случалось ли тебе побывать когда-нибудь во дворце Повелителя драконов? Я только-только оттуда.
— Нет, — отвечает обезьяна. — Слышать я о нем много слышала, а повидать своими глазами не удалось.
— Да ну? Значит, ты не знаешь, что такое настоящая красота. Во дворце Повелителя драконов круглый год весна. А какие там кушанья подают! Ты таких и не пробовала. Хочешь, я покажу тебе дворец морского царя? Садись ко мне на спину, отвезу.
Спина у черепахи большая, словно лодка. Уселась на нее обезьяна. Весело ей плыть, покачиваясь на волнах.
Скоро показался перед ними дворец Повелителя драконов. Правду сказала черепаха! Стоит в нем вечная весна, а сам он так прекрасен, что не описать, весь сияет серебром, и золотом, и жемчугами!
— Изволь обождать здесь немного, госпожа обезьяна! Я сейчас доложу нашему владыке о дорогой гостье.
Ссадила черепаха обезьяну перед самыми воротами во дворец и отправилась с докладом к Повелителю драконов.
А на страже у ворот стоял осьминог. Скучно ему было, вот и стал он болтать с обезьяной:
— Госпожа обезьяна, а госпожа обезьяна, ты, поди, ничего и не знаешь? Наша-то госпожа захотела попробовать твоей печени. Жаль мне тебя, бедную! Отсюда тебе не убежать.
Услышав это, обезьяна обомлела от страха. Но и виду не подала. Стала ждать черепаху как ни в чем не бывало.
Вот появилась черепаха и говорит:
— Ну, госпожа обезьяна, наш повелитель тебе рад. Пойдем, я покажу тебе дворец. Убранство в нем богатое: есть на что посмотреть.
— Ах, черепаха, черепаха! Не знаю, как и сказать тебе. Я такая беспамятная, вечно все забываю! Вот и теперь: выстирала я свою печень и повесила на ветке сосны сушиться. Да вот совсем было из памяти вон. Что, если ее дождь намочит или ворона склюет? Скорей отвези меня назад.
Огорчилась черепаха. Зачем нужна обезьяна без печени? И надо же было такому случиться!
— Правда, вот это беда так беда! Садись скорее ко мне на спину.
Поплыла черепаха так быстро, как только могла. Достигла она берега и говорит обезьяне:
— Ну, забирай свою печень, и вернемся во дворец. Как раз поспеем к вечернему пиру.
Обезьяна бегом взобралась на самую верхнюю ветку сосны. Захлопала она в ладоши от радости и давай смеяться:
— Ну, прощай, черепаха! И проста же ты! Забыла старую поговорку: «Не растут деревья в море, печень не растет на ветке…» Пеняй теперь на себя!
Видит черепаха: пропало дело! Лазать по деревьям она не умеет. Пришлось вернуться к Повелителю драконов с повинной головой.
Стали во дворце думать: «Как же обезьяна узнала? Кто ей сказал? Не иначе как осьминог проболтался. Он тогда на страже стоял». Схватили осьминога и давай бить. Так били, что все кости ему в теле измолотили.
Нет у болтливого языка костей, и у осьминога тоже.
83. Сова-красильщица
В старину это случилось, в глубокую старину. Сова тогда была красильных дел мастером. Однажды повелел бог, сотворивший птиц:
— Раскрась, сова, перья в разные цвета, да каждой птице особливо.
Тут слетелись все птицы, сколько их было. Кричат наперебой:
— Сова, сова, окрась меня! Окрась!
Воробей просит:
— Сова, совушка, меня покрась в чайный цвет, да посветлее, а где клади краску погуще, чтобы вышло красиво, с переливами.
Вслед за воробьем прилетел высоченный журавль, первый выдумщик и забавник:
— Сова, совушка, покрась мои крылья в снежно-белый цвет, а голову в огненно-алый! Белой краски и алой не жалей!
Весь день напролет хлопотала сова, только вечером дух перевела:
— Уф, конец трудам! От сердца отлегло.
Но не тут-то было! Только она собралась было отдохнуть, как пожаловал ворон:
— А-а, я запоздал! Как все нарядно покрашены! А ты меня так сумей расцветить, чтобы я стал всех красивей.
Сова за день все свои краски извела. Но ведь она — красильных дел мастер, надо заказ выполнять. Думает сова: как ей быть?
А ворон сердится:
— Эй, сова, берись за работу, да поживее!
Заглянула сова в горшочки с красками. Видит — осталось только немного черной на самом донышке. Делать нечего, стала она красить ворона в черный цвет. У ворона сзади глаз нет, ничего-то он не знает. Красила, красила его сова, и стал он весь черный-черный, как уголь.
— Ворон, ворон, кончена работа. Выкрасила я тебя в черный цвет.
Вот неожиданная новость! Разъярился ворон, заорал:
— Воровство, разбой! Кра-а! Плати мне за мои испорченные перья. Так бессовестно их вычернить! Плати!
Погнался ворон за совой. С тех пор так и пошло: чуть увидит ворон сову, за ней в погоню:
— Кра-а, разбой, разбой!
С перепугу сова весь день прячется в своем гнезде, не смеет на свет показаться.
Только ночью, когда ворон спит крепким сном, ищет она корм, жалобно крича в темноте: «Ух, ух!»
84. Солнце и жаворонок
Как-то раз в погожий весенний день опустился жаворонок отдохнуть на поле. Вдруг выглянул крот из норки и говорит:
— Жаворонок, а жаворонок, исполни мою просьбу!
— Что ж, охотно, если только смогу, — отвечает жаворонок.
— Вот видишь ли, одолжил я деньги солнцу. Уж с тех пор немало времени прошло, случилась у меня нужда в деньгах. Ты летаешь высоко. Попроси солнце, чтобы вернуло мне свой долг.