Однажды муж сказал ей:
— Опротивела ты мне, видеть тебя больше не хочу, уходи из моего дома.
Что ж оставалось делать бедняжке? Стала она готовиться в дорогу. Вещи свои связала в узел. Надела самое свое нарядное платье, красиво причесалась, набелилась, нарумянилась и стала куда милее соседки.
Поглядел на нее муж и раздумал с ней расставаться.
Кончила жена свои сборы и, по обычаю, склонилась перед мужем в низком поклоне:
— Прощайте, живите в добром здоровье. Спасибо вам за то, что так долго заботились обо мне. Простите, если чем досадила.
Только собралась она выйти через черный ход из кухни, как муж загородил ей дорогу:
— Не смей идти через кухню в таком наряде! Это моя кухня. Ступай другим ходом.
Хотела было жена выйти через спальню. Муж опять стал на дороге:
— Не смей выходить через спальню! Это моя спальня.
Что будешь делать? Жена пошла было через гостиную.
— Куда идешь через гостиную?! — закричал муж. — Ты ведь не гостья, порядки знаешь!
Остановилась жена:
— И отсюда нельзя, и оттуда нельзя! Тогда уж я и не знаю, как мне выйти из дому.
— А не знаешь, как выйти из дому, дуреха, так и сиди дома.
С тех пор перестал муж ходить к соседке.
128. И так, и этак
Жил в одной деревне человек по имени Сэйдзо.
Как-то раз гулял он с приятелями по горам. А в густых зарослях травы лежал заяц и спал мертвым сном, разомлев от дневной жары.
— Глядите, вон там дохлый заяц валяется! — крикнул один из приятелей.
Сэйдзо сразу же заткнул себе нос:
— То-то я давно уже чую: несет откуда-то падалью!
Услышал заяц человеческие голоса, как подпрыгнет! — и дал стрекача.
— Крепко же спал этот заяц, — засмеялся другой приятель.
— То-то я уже давно приметил, как в траве длинные уши шевелятся, — подхватил Сэйдзо.
С тех пор как начнет кто-нибудь поддакивать то одному, то другому, так про него говорят: «Ну, да у него, как у Сэйдзо-сана: заяц то живой, то дохлый».
129. Занятный рассказ
В старину некий зять впервые собрался посетить своего тестя. Приятели стали советовать:
— Ты смотри, приготовь какой-нибудь занятный рассказ. Если будешь молча уплетать за обе щеки, люди тебя засмеют. Улучи удобную минуту и начинай рассказывать.
Пришел зять к тестю в дом. После обычных приветствий принесли столик с яствами. Угощают дорогого гостя вином и разными кушаньями.
В разгар пирушки зять упер себе в колени хаси и заговорил с таким значительным видом, будто хочет поведать что-то любопытное:
— Скажите, господин тесть, случалось ли вам когда-нибудь видеть бекаса, толстого, как бочка?
— Нет, не случалось.
— Неужели? Ну и я тоже не видел.
На том конец рассказу.
130. Дурман
В одном городке была гостиница. Хозяйка ее все время только и думала, как бы заграбастать денег. Прикидывала в уме и так и этак.
Наконец вспомнилось ей, что люди говорили, будто трава-дурман туманит ум и отшибает память[169]. «Отлично, отлично, лучше и не надо. Накормлю гостя дурманом, а он, смотришь, забудет кошель, набитый деньгами. Стану первой богачкой в наших местах», — размечталась хозяйка.
В тот же день к вечеру в гостиницу пожаловал гость, по всему видать — человек денежный. Хозяйка живехонько взялась за стряпню, и каждое блюдо — умани, суп, маринованные овощи — все приправляла дурманом.
Подивился гость, не очень-то угощение пришлось ему по вкусу. На другое утро чуть свет отбыл он из гостиницы. Хозяйка бегом в комнату, где гость ночевал, и ну шарить во всех углах:
— Эй, эй, позабытые вещи, объявитесь-ка, где вы?
Но ничего не нашла. Какое там кошель, даже веревочки гость не оставил. «Вот тебе и на! Но ведь что-то должен был он забыть. Что же?» Скрестила руки на груди и задумалась. Вдруг пришла ей в голову ужасная догадка: «Да ведь это я сама забыла! Забыла получить плату за постой. Я ведь тоже порядком наелась дурмана, когда пробовала кушанья».
Невзвидела света жадная хозяйка. Выскочила на улицу, как была у себя дома, нагишом, и бросилась догонять гостя. Запыхавшись, спрашивает у каждого встречного:
— Куда пошел большой узел, пятьдесят выпученных глаз, на спине полосатый человек?
Прохожие думают с жалостью: «Спятила, бедняжка, чушь мелет!» — и идут себе дальше.
Заплетается у жадной хозяйки язык от дурмана, и невдомек людям, что она хочет сказать: «Куда пошел человек лет пятидесяти, пучеглазый, на спине у него полосатый узел?»
Так и не догнала хозяйка гостя. Осталась ни с чем.
131. До чего люди бывают жадны!
В старину жили по соседству два скупердяя. Однажды один скупердяй послал к другому своего сынишку с просьбой:
— Понадобилось мне вбить гвоздь. Одолжите мне ненадолго ваш железный молоток.
Другой скупердяй призадумался:
— А скажи, какой гвоздь будете вбивать, деревянный или железный?
— Железный, — ответил мальчик.
— Хм. Небольшая, по правде сказать, услуга, рад бы одолжить молоток, да вот сейчас припомнил, что уже дал его кому-то на время.
Вернулся мальчик с пустыми руками и рассказал отцу, как сосед стал отнекиваться.
— До чего люди бывают жадны! — подивился отец. — Ведь это же надо — расспрашивать, какой гвоздь, деревянный или железный! Молоток, видишь ли, бережет — вот и сплел небылицу. Совести в нем нет. Ну, вот что, делать нечего! Придется забить гвоздь собственным молотком.
132. Важный спор
Однажды отправились три паломника на поклонение в храмы Исэ. По дороге они заспорили.
— Если мы найдем на дороге тридцать золотых, — говорит один, — надо разделить деньги поровну, по десять монет на каждого.
— Нет! — кричит другой. — Кто первый заметит, тот пусть и берет себе большую долю.
— Несправедливо это! — возражает третий. — Надо делить поровну, чтобы никому не было обидно.
— Да ведь есть же такой обычай на оленьей охоте: кто первый попадет в оленя стрелой, тот и берет себе его голову. И тут то же самое: кто первый заметит деньги, тот пусть и берет себе большую долю.
Спорят паломники, ссорятся, кричат!
Попался им навстречу торговец маслом. Услышал он их спор, поставил на обочину кувшин с маслом и взялся их рассудить:
— Вот что, дорожные люди, надо сделать так. Прежде всего положите сюда найденные деньги.
А паломники тем временем уже драку затеяли. Посохи так и замелькали в воздухе. Тут и торговцу попало, и кувшин его опрокинулся, и все масло на дорогу вытекло.
— Стойте, стойте! — кричит торговец. — Давайте сюда ваши тридцать золотых! Вы мне масло разлили!
— Какие тридцать золотых? — удивились паломники. — Да ведь мы их еще не нашли!
Отдышавшись, они пошли дальше.
С тех пор торговец маслом зарекся лезть в чужое дело, не разобравшись толком, о чем спор идет.
133. Верх бережливости
Жил на свете скупердяй. Так и не сходило у него с языка: «Надо беречь добро. Надо хранить добро, на том хозяйство стоит».
Как-то раз под вечер пришел к бережливому один приятель поглядеть, как он ведет хозяйство. В доме было темно, хоть глаз выколи. «Это он, видно, на масло для лампы скупится», — подумал гость, вошел в дом ощупью и увидел, что бережливый сидит на циновке посреди комнаты голым-голешенек.
Приятель удивился:
— Ты почему сидишь нагишом?
— Одежда целее будет. Зачем зря ее изнашивать у себя-то дома?
— Так-то оно так. Но ведь на дворе поздняя осень, долго ли простыть!
— А мне не холодно! Я потом обливаюсь.
169
Имеется в виду трава мега (имбирь). В японском фольклоре ей приписывается способность мутить рассудок.