Рис. Призрак Окику у колодца. Художник Цукиока Ёситоси.
Советы дилетанта: Колодец занимает особое место в жутких историях разных народов. Это вместилище таинственного и жуткого, но одновременно и проход в иной мир, хранилище нездешней мудрости и небывалых даров. Братья Гримм поместили в колодец портал, ведущий в мир Госпожи Метелицы, которая, кстати, тоже всячески третирует своих служанок. В колодце живёт жуткая ундина, похищающая детей. В сказке «Солдат и колдун» служивый схватился с чернокнижником и сбросил его в колодец. Но каждую ночь, где бы солдат ни остановился на ночлег, мёртвый колдун вылезал из ближайшего колодца и требовал вернуть сапоги. Дело было в том, что бойкий солдат стащил с трупа колдуна обувь. Сапоги пришлось вернуть. В советском кинематографе колодец служил местом, откуда нападала подводная нечисть («Марья-искусница» и «Варвара-краса, длинная коса»). Фильм «Звонок» и лохматая Садако из колодца в рекомендациях не нуждаются. Наконец, именно в высохшем колодце черпает свою странную энергию герой романа Харуки Мураками «Хроники заводной птицы». В общем, эти сооружения наводят жуть. Кто знает, что притаилось в их тёмных сырых глубинах.
В случае с Окику ситуацию разрешил благочестивый монах. А вот если бы кто-то из нас оказался в подобной ситуации? Наверняка монах обладал не только знанием спасительной мантры, но и немалым духовным опытом, который и позволил освободить несчастную Окику. Надеяться на подобный уровень духовного развития было бы несколько самонадеянно, но попытка не пытка (если, конечно, не задерживаться у колодца на несколько ночей). Также можно было бы попробовать отыскать десятую тарелку, спрятанную злодеем, и вернуть её Окику, зашвырнув в колодец. Кто знает, возможно, это и сработало бы. В случае неудачи можно было бы проявить упорство и покричать «десять» несколько ночей подряд. Если юрей проигнорировал бы наше упорство, пришлось бы вернуться к изначальному варианту и самим отправиться на поиски благочестивого служителя Будды.
Личное дело:
Рокудзё-но миясудокоро
Не все знают, но первый образец большого повествовательного жанра, обладающий детально разработанным сюжетом, построенным на окружающем материале, появился именно в Японии на рубеже X–XI веков. Это «Повесть о Гэндзи», написанная фрейлиной Мурасаки Сикибу. Сикибу — это департамент церемоний, имя Мурасаки совпадает с именем главной героини романа. Что было первично, установить невозможно.
Неповторимая эпоха Хэйан оживает на страницах романа, и тот, кто читает его, переносится более чем на тысячу лет назад, оказываясь в одноимённой столице, где жизнь была утончённой и прекрасной, а число одежд, надеваемых одна поверх другой, превосходило всякое ожидание.
Как говорил нобелевский лауреат Кавабата Ясунари: «В эпоху Хэйан была заложена традиция прекрасного, которая в течение восьми веков влияла на последующую литературу и определила её характер».
Главный герой — блистательный юноша Гэндзи. Он сын государя, утончённый духовно и прекрасный внешне. Он изящный кавалер, и сложно сосчитать число покорённых им красавиц-аристократок. По ходу действия романа он переживает различные повороты судьбы, следить за которыми не надоедает и сейчас, тысячу лет спустя. И он первый герой в художественной литературе, столкнувшийся лицом к лицу с привидением.