Управляющего по делам монахов Тёгэна сослали в землю Муцу, и он там вскорости преставился, как я слышал.
Людям же попроще всем отрубили головы.
Ояма Томомаса из Левой привратной стражи, следуя приказу свыше, привёл с горы Киёмидзу стражника Левой стражи Ёсо и отрубил ему голову.
Вступивший на Путь Накахара Суэтоки из Суруга, следуя приказу, привёл с Северных гор стражника Левой привратной стражи Сайто и отрубил ему голову.
Ито из Левой привратной стражи, следуя приказу, привёл с горы Явата начальника дворцовых хранилищ и отрубил ему голову.
Сиро из Левой привратной стражи, следуя приказу, привёл из земли Ооми правителя земли Ямасиро и отрубил ему голову.
Гото из Левой привратной стражи, следуя приказу, привёл из деревни Кацура судью Гото — как прискорбно, что пришлось рубить голову родному отцу!
Тайра из Левой привратной стражи, следуя приказу, привёл из земли Кавати Хидэясу и Хидэдзуми и отрубил им головы.
Сагано из Левой привратной стражи, следуя приказу, принёс с горы Ханнядзи голову Ямада Дзиро, покончившего с собой.
Суруга Дзиро, следуя приказу, принёс из местности Коносима голову судьи Танэёси, покончившего с собой.
Безжалостно зарубили всех до единого, даже настоятелей храмов в Кумано и Ёсино.
А потом стали одного за другим ловить сыновей тех людей и рубить им головы. Из всего, что произошло, особо трогают душу истории Дзидзю, сына советника-санги из Каи, Фудзивара-но Норимоти, и маленького Сэйтака, отцом которого был правитель земли Ямасиро, Сасаки Хироцуна.
Дзидзю исполнилось шестнадцать лет от роду. Когда его привели в Рокухара, на галерею перед главным зданием усадьбы, правитель земли Мусаси Ясутоки посмотрел на него и сказал:
— Так это и есть сын господина советника, о котором я слышал? Как он прекрасен! Как мне жаль этого юношу, столь замечательного и обликом, и поведением! Как я вспоминал о моём сыне, Таро, во время битв при Удзи, Сэта и Макисима! Если пребудет со мной покровительство богов и будд, ничего со мной не случится, пусть даже оставлю его в живых. А если и казню, а божественного покровительства мне не будет — разве проживу я долго на свете? Отпустите его сейчас же! Пускай едет домой![514]
Все, кто слышал это, восхищались поступком Ясутоки: «Какое замечательное решение он принял в этом деле!»
Слышал я, что Дзидзю жив и сейчас, благодаря божественной защите.
Сэйтака, сын правителя земли Ямасиро, обрёл высочайшую любовь принца-инока Додзё из храма Ниннадзи. Правитель Мусаси прослышал о том, послал множество воинов к принцу и потребовал выдать Сэйтаку. «Пощадите хотя бы его одного, поручите его мне!» — молил принц, но ему отказали.
— Какое горе — хоть я и униженно просил пощадить одного Сэйтаку, его не помилуют. Слышал я, что его мать сейчас в Такао — сообщите ей! — так распорядился принц, и мать Сэйтаки прибыла к принцу в усадьбу, взяв с собой лишь одну служанку. Обычно в усадьбу принца-инока женщин не допускали, но по такому случаю он принял их в Западном флигеле усадьбы. Позвали Сэйтаку, и мать, не в силах сдерживать слёзы, говорила:
— Нет людей, которые бы так заботились о своих детях, как я пеклась о тебе с самого твоего младенчества! А в этом году как моровым поветрием унесло сначала правителя Ямасиро, и я блуждала, словно во тьме, а теперь ещё и у тебя появились враги — что за горе! Чем ехать в Рокухара и видеть твои страдания, лучше разделить твою судьбу — убей меня здесь, и сам покончи с собой! Не могу больше видеть, как ты страдаешь! — так заливалась она слезами, и видевшие это тоже беспрестанно выжимали мокрые от слёз рукава. Однако принц-инок изволил запретить им себя убить, и они повиновались.
— Что бы мы сейчас ни надумали, ничего не поделаешь. Пусть Сэйтака отправляется в Рокухара сейчас же! — изволил приказать принц-инок. Когда подвели повозку и усадили в неё Сэйтаку, один за другим сбежались дети, среди которых Сэйтака прожил дни и годы и был с ними днём и ночью. Дети цеплялись за оглобли повозки, горестно стеная: «Как же так! Как же так!», а поделать ничего не могли.
Вместе с ним отправились двое — инок из Окура[515] и Управляющий церемониями из Добаси. Сколь трогательны были слова принца:
— Вот что скажите в Рокухара: «Пусть так решено, и ему отрубят голову, но хотя бы тело его верните мне. Я хоть раз ещё взгляну на него и совершу заупокойные службы!» — так он изволил сказать.
Когда Сэйтаку увезли в Рокухара, мать его, хоть и не хотела видеть его казнь, но не могла выдержать разлуки и пошла босиком в Рокухара, проливая слёзы.
514
Вероятно, образцом для данной сцены послужил эпизод из «Повести о доме Тайра» (св. 7 «12. Императорский выезд»): «Самураи восточных земель… находились в плену в столице. Теперь, когда Тайра решили бежать на запад, все эти пленники подлежали казни. Но князь Томомори сказал, обращаясь к старшему брату: „Вы не измените судьбу и не вернёте ушедшего счастья, если велите обезглавить даже сотню или тысячу человек! Как, наверное, стосковались их жены, дети, все домочадцы! Не лучше ли, вопреки обычаю, отпустить их? Если случится чудо и счастье вернётся к нам, они не забудут этих благодеяний!“ — „Истинно так!“ — ответил князь Мунэмори и отпустил их» (пер. И. Львовой).