— Осака, говорят, оживленный город, и море там близко! Хочется мне посмотреть на море.
И отправилась лягушка из Киото в Осака.
Но в Осака тоже стояла такая же засуха. Вода даже в лотосовом пруду пересохла. Лягушка, что там жила, целыми днями смотрела на безоблачное небо и, наконец, сказала с досадой:
— Нельзя больше оставаться в Осака! Киото — столица Японии, в нем живет сам Сын Неба, наверно, там много интересного.
И лягушка-из Осака отправилась в Киото.
Между Киото и Осака десять ри расстояния. Обе лягушки двинулись в путь рано утром в одно и то же время, словно сговорились: одна из Киото в Осака, другая из Осака в Киото. Быстро-быстро запрыгали они по дороге.
Благополучно добрались лягушки до горы Тэннодзан, что стоит на полпути между Осака и Киото.
Они прыгали по дороге целый день, очень проголодались, поясницу у них разломило, и от усталости обе лягушки еле двигали лапками.
Наконец они достигли горного перевала и тут встретились.
Окликнули лягушки друг друга, поздоровались и познакомились.
Лягушка из Киото стала рассказывать лягушке из Осака о столице. Лягушка из Осака стала рассказывать столичной лягушке о своем городе. Лягушка из Киото была жестоко разочарована, узнав, что и в Осака тоже нет дождя. Лягушка из Осака страшно огорчилась, узнав, что и в столице засуха. Но обе не решались верить друг другу, пока не посмотрят собственными глазами.
— Ну-ка, я посмотрю с вершины горы на Киото, — сказала лягушка из Осака.
— И я тоже посмотрю на Осака. Мне так хочется увидеть море! — отозвалась лягушка из Киото.
Тут обе лягушки поднялись на задние лапки, вытянулись, что было сил, и давай таращить свои большие глаза.
Лягушка из Киото старалась получше рассмотреть Осака, а лягушка из Осака хотела увидеть столицу.
Вдруг лягушка из Киото сердито крикнула:
— Что такое! Этот самый хваленый город Осака похож на Киото, как две капли воды! Болтали: «Там море, там море!» А его и не видать!
Лягушка из Осака тоже завопила:
— Что такое! Какое безобразие! Болтали: «Ах, Киото, ах, столица!» Я и думала, что там красивые сады, чудесные здания, и что же! Киото просто второй Осака.
— Ну, если Киото так похож на Осака, что же в нем интересного?
— Ну, если Осака так похож на Киото, что же в нем хорошего?
Обе лягушки решили, что дальше идти не стоит. Лягушке из Киото надо идти в Киото, а лягушке из Осака надо вернуться в Осака. И крикнули лягушки друг другу «прощай» и запрыгали восвояси.
Но на самом-то деле случилось вот что: лягушка из Киото увидела совсем не Осака, а свой родной город, и лягушка из Осака тоже увидела не столицу, а старые места. Потому что глаза у лягушек на спине, и когда они поднялись на задние лапки, то, конечно, стали смотреть не вперед, а назад.
Вернулась лягушка из Киото домой в свой колодец и принялась рассказывать подружкам:
— Никакого моря на свете нет! Все это пустая болтовня!
А лягушка из Осака снова поселилась в лотосовом пруду и с тех пор наставляла своих деток:
— Киото, что наш Осака! Одна слава, что столица, а на деле такой же пыльный городишко!
СТОЙКИЙ САМУРАЙ
лучилось как-то раз одному самураю заночевать в простой крестьянской хижине. Постелил ему крестьянин постель и спрашивает:
— Не прикажет ли господин прикрыть его чем-нибудь на ночь?
Самурай ему гордо ответил:
— Это вы, мужики, привыкли в тепле нежиться. А я — воин! Мне случалось ночевать и в поле в любую погоду. Мне ли бояться ночного холодка!
Под утро ударили заморозки. Проснулся самурай, зуб на зуб не попадает. Терпел он, терпел, не вытерпел и спрашивает:
— Хозяин, а хозяин! А вы мужики, моете на ночь лапки мышам и крысам?
— Нет, господин! У нас никто еще никогда так не делал!
— Ах, так! Тогда накрой меня поскорей чем-нибудь, чтоб они не запачкали моей шелковой одежды!
ВАЖНЫЙ СПОР
днажды отправились три паломника на поклонение в храмы Исэ[47]. По дороге они заспорили:
— Если мы найдем на дороге тридцать рё, — говорит один, — надо разделить деньги поровну, по десять рё на каждого.
— Нет! — кричит другой. — Кто первый заметит, тот пусть и берет себе бо́льшую долю.
— Несправедливо это! — возражает третий. — Надо делить поровну, чтобы никому не было обидно.
— Да ведь есть же такой обычай на оленьей охоте: кто первый попадет в оленя стрелой, тот и берет себе голову. И тут то же самое: кто первый заметит деньги, тот пусть и берет себе бо́льшую долю.