— Гляди! Гляди! Большие, а плачут, как маленькие!
Рассердились люди, обругали дурачка, и пошел он домой со слезами.
Говорит ему мать:
— Опять ты вернулся в слезах! Что случилось?
— Умерла у богача дочь, все плачут, точно маленькие. Мне смешно стало, а они давай меня бранить!
— Настоящий ты дурень! — говорит ему мать в сердцах. — Разве можно над этим смеяться? Надо было сказать: «Посетило вас большое торе, как вас не пожалеть!»
Пошел дурачок опять из дому и попал на деревенскую свадьбу. Вспомнил он, чему учила его мать, подошел к невесте с женихом и говорит:
— Посетило вас большое горе, как не пожалеть!
Набросились люди на дурачка, вытолкали взашей да еще по голове стукнули, чтобы он в другой раз не омрачал счастливый день неподобающими словами.
Пошел дурачок домой со слезами.
Мать встревожилась:
— Опять ты плачешь! Что с тобой сегодня стряслось?
Рассказал дурачок все как было.
— Настоящий ты дурень! — закричала на него мать. — На свадьбе надо было поздравить новобрачных, сказать им: «Какой счастливый сегодня день! И погода выпала на славу!»
Вскоре выдался погожий денек, и дурак пошел погулять в горы. Глядит, дерутся между собой рыжий бык и черный бык, бодают друг друга рогами, кровью обливаются.
Дурачок сейчас же к ним подбежал:
— Вот счастье-то! И погода выпала на славу!
Рассердились быки, да как подхватят его на рога!
Вернулся дурачок домой, плачет в три ручья.
— Опять ты приходишь со слезами, — сетует мать. — Что еще сегодня с тобой случилось?
Рассказал дурачок все как было.
— Настоящий ты дурень! Надо было влезть на дерево и кричать оттуда: «Бодай! Бодай! А ну, еще раз поддай!»
«Вот это забавно!» — подумал дурачок и стал ждать следующего дня.
На другой день попал он на пожар. Там суматоха, люди воду носят, огонь заливают. «Вот сейчас самое время так закричать, как мать учила», — думает дурачок. Залез он на высокое дерево и орет во всю глотку:
— Бодай! Бодай! А ну, еще раз поддай!
Рассердились люди: дом в огне, а тут еще дурак над ними смеется. Побили его и прогнали прочь.
Идет он домой и ревет.
— Опять ты вернулся со слезами? — удивилась мать. — Что ты сегодня натворил?
Рассказал ей сын все как было.
— Дурень ты, дурень! За дело тебе попало. На пожаре надо воду носить да голосить: «Ай-ай, вот беда! Ой-ой, вот беда!»
На другой день случился в деревне храмовый праздник. Несут торжественно по улице микоси[49], кругом народ толпится. Подумал дурачок: «Сейчас самое время сделать так, как мать учила».
Вылил он на микоси ведро воды, испортил все нарядные украшения, а сам орет:
— Ай-ай, вот беда! Ой-ой, вот беда!
Тут уж вздули дурачка всем народом как следует, и пошел он домой, размазывая слезы. Увидела его мать и только вздохнула:
— Больше не пущу тебя, дурня, со двора. Сиди лучше дома, раз все у тебя невпопад.
ГОЛУБИ УСЛЫШАТ
днажды увидел крестьянин знакомого старика. Возится он на другом берегу реки, сажает что-то. Крикнул ему крестьянин через реку:
— Дедушка, что сажаешь?
Помялся старик и говорит:
— Иди сюда, я тебе скажу.
Удивился крестьянин: что за тайна? Любопытно ему стало. Кое-как перебрался он через реку вброд, подошел к старику. Тут старик и шепнул ему на ухо:
— Я в этом году сажаю на своем огороде горох.
— Только и всего? Почему же ты мне сразу не крикнул, когда я на том берегу был?
— Что ты, что ты! Разве можно? Голуби услышат, горох склюют!
КУВШИН С АМЭ
ыл у одного князя фарфоровый кувшин, которым он очень дорожил. Говорили, что этот редкостный сосуд ему привезли из Китая. В кувшине князь хранил вкусные тянучки амэ. Горлышко у кувшина было узкое, так что туда с трудом пролезало несколько пальцев. Князь время от времени запускал в кувшин руку и лакомился конфетами.
Жил в доме князя старый слуга по прозванию Дзия. Он стал служить князю, когда тот еще был ребенком. Теперь Дзия совсем состарился и поглупел.
Однажды увидел Дзия, как князь достает из кувшина что-то, кладет в рот и жует, причмокивает.
«Наверное, что-нибудь вкусное!» — подумал слуга и, не стесняясь, попросил князя угостить его.
— Да это же пустяк, тянучки! — сказал князь, с неохотой передавая слуге кувшин.
Дзия поблагодарил князя и поспешно сунул руку в горлышко кувшина. Потом он попытался вытащить руку обратно, но не тут-то было! Что случилось с кувшином — неизвестно, только он, казалось, втянул в себя руку и не отпускал.