— Зигни, давай-ка обсудим одну прелестную идею, — начал Пол, едва Зигни закрыла за собой дверь кабинета. — Садись поближе. Мне самому она очень нравится.
— Здравствуйте, мистер Джексон. — Зигни скромно улыбнулась, протягивая руку Полу.
— Да-да, конечно, привет, Зиг. Прости, я так много о тебе думал в последнее время, что мне показалось, будто ты уже давно здесь. — Лицо Пола расплылось в улыбке, глаза сощурились. — Ладно, я не стану тратить время на светские вопросы — как ты долетела, вижу, ты долетела. Так я вот о чем, дорогая девочка. Почему бы не запустить «Собрание мириад листьев» в двойном переводе? Мы печатаем текст на японском и тут же даем вариант на английском и на шведском.
Зигни свела светлые брови над серыми потемневшими глазами.
— В этом что-то есть, мистер Джексон. И чего-то нет. Я не хотела бы принижать значение книг…
— Мы тем самым не принижаем их значение, мы расширяем аудиторию. Издавая твои переводы, мы должны исходить из главного: кому мы их продадим? Издавая на трех языках сразу, мы увеличиваем число потенциальных покупателей втрое!
Зигни смотрела на Джексона не мигая, потом сказала:
— Тогда я предлагаю аудиторию увеличить не втрое, а вчетверо.
Глаза Пола с интересом замерли на нежном лице собеседницы. Чистый лоб, невероятной нежности и белизны кожа, под таким лбом могут возникнуть только идеальные мысли. Так о чем она?
— Я весь внимание.
— Японская гравюра всегда прекрасно сочеталась с каллиграфией.
Пол расплылся в улыбке.
— Намек понял. Отлично, детка! Как же я сам не догадался? Это лежит на поверхности! Ну конечно, мы проиллюстрируем перевод, и покупатель тем самым получит альбом редкостной красоты… Ну почему я сам не догадался, а?
— Потому что мужчины всегда, как они говорят, зрят в корень, — не без ехидства заметила Зигни.
Джексон расхохотался.
— Плачу за идею повышенную ставку роялти! Твои потиражные составят…
Он задумался, принуждая себя не торопиться. Но Зигни невольно помогла ему:
— Спасибо, Пол. Когда приступим?
— Сейчас. — Он нажал кнопку интеркома и отдал распоряжение секретарше: — Мэг, срочно найди Седрика. Да, нового художника. — Пол отсоединился и, потирая руки, снова обратился к Зигни: — Отлично, отлично. Я на тебе прекрасно заработаю. Это будет издание и для снобов, и для студентов, и для японцев, тоскующих по родине, и для…
— Ура! — Зигни шлепнула себя по колену.
Джексон, не ожидавший подобного проявления чувств от хладнокровной шведки, едва не подпрыгнул.
— О, Зиг, я потрясен! Я думал…
— …что в тебе течет рыбья кровь, — договорила она, подражая низкому голосу Пола.
Зигни была хороша в зеленом костюме и в зеленых туфельках из змеиной кожи. Тонкая, гибкая, с длинными, забранными наверх волосами, Зигни сама могла служить музой для поэтов и рисующих тончайшим пером художников.
— Слушай, Зиг, а ты не пишешь стихи? Свои?
Она покачала головой.
— Нет, мистер Джексон, я всего лишь рупор. Нет, я не творец.
— Ты несправедлива к себе. У тебя потрясающий слог.
— Это совершенно другой дар.
Она пожала плечами, а Пол отметил, какая красивая грудь у Зигни.
Невероятная женщина. Несравненная. Джексон вдруг ощутил, как лоб покрылся испариной. Он поерзал в кресле. О Боже, да неужели?! В последнее время он считал себя достаточно равнодушным к женщинам. В его жизни было много женщин, он женился трижды и всякий раз, разводясь, терял не только жену — которая, впрочем, ему надоедала очень скоро, поскольку в каждой он хотел найти что-то, чего никак не мог отыскать, — Пол терял кучу денег, поэтому издательскую деятельность приходилось постоянно расширять и изощряться, чтобы не пасть под натиском конкурентов. Иногда Джексону даже казалось, что, не будь личных проблем, он не стал бы крупным издателем. Не было бы счастья, да несчастье помогло? Гм, смотря что считать счастьем, а что несчастьем.
И еще у Пола Джексона было одно несравненное качество — он обладал феноменальной памятью. Свою память Пол называл клиповой — отдельные куски вспыхивали в мозгу с фотографической четкостью, он был напичкан картинками. Более того, он мог тасовать их мысленно, выбирая ту, которая нужна в данный момент для дела. Вот почему идея Зигни так пришлась ему по сердцу.
Глядя на молодую шведку, он вспомнил о другой женщине. Нет, та внешне не была похожа на Зигни, но от нее веяло такой же вечной юностью. Бывают женщины, понял недавно Джексон, которые сохраняют юность долго, очень долго. И это не инфантильность, а свежесть восприятия жизни. Пол таких очень любил. Они словно не отмеряли время привычными мерками — часами, днями, годами, а жили в собственном ритме, и так было заманчиво влиться в него. Кому не хочется обмануть время?