Когда проходили мимо чайной лачуги около мостика через ручеек, девочка увидела на прилавке рисовые лепешки. Она остановилась, засунув пальчик в рот. Супруги посмотрели друг на друга. Жена сказала:
— За ночлег и ужин отложите.
Муж вынул бумажник и, пересчитав деньги, тихо сказал:
— Остается только для утреннего завтрака.
Жена бросила взгляд на девочку.
— Купите лепешки. Фумитян очень любит.
— На завтрак не останется, — шепнул муж.
— Купите лепешки, — повторила жена и, прижав рукав халата к лицу, пошла вперед.
Дипломат обратился к полноватому японцу по-японски:
— Жарко?
Тот засмеялся и ответил по-английски, с сильным акцентом:
— Очень. Но скоро будет прохладно.
Они разговорились. Японец оказался промышленником из Нагоя — владельцем фармакологического предприятия. Был дважды в Америке, умеет играть в гольф, коллекционирует кактусы.
— Были на войне? — спросил дипломат.
— Кончил летную школу, должен был отправиться на Рюкю в отряд смертников, уже написал прощальные письма родным, но вдруг, — японец засмеялся, — последовал указ императора об окончании войны.
— А я попал в Индонезию, в аппарат военной администрации, и проторчал там до конца войны. — Дипломат улыбнулся. — Нам обоим повезло.
Поравнявшись с парнем в кожаных штанах, дипломат спросил по-японски:
— Сколько ри осталось до озера?
— Уже совсем близко. Через час там будем.
— Что за будки там внизу?
— Там делают древесный уголь.
— Вы студент?
— Нет. Электромонтер.
Парень обернулся и, увидев, что супруги с девочкой отстали, подошел к ним и взял девочку на руки.
Вдали на дороге показались полицейские в шлемах, они слезли с велосипедов, остановились. Парень нагнал шедшего впереди высокого господина и сказал:
— Там огораживают участок для ракетного полигона. Лучше пойти налево.
Парень свернул с дороги на тропинку и пошел вверх вдоль ущелья. Подъем был не очень крутой, все пошли по этой тропинке. Она быстро привела к вершине горы, и оттуда открылся вид на озеро.
Круглое, сине-зеленое озеро было окружено со всех сторон горами. По его глади скользили крошечные яхты с красными и желтыми парусами. На той стороне озера, на скалистом склоне горы, среди сосен виднелись пятиярусная пагода и крыша буддийского монастыря. Ниже монастыря, у самого озера, стояло много разноцветных машин около мотеля. Из озера вытекала маленькая речка, через нее был переброшен красный горбатый мостик. Дальше на склонах гор торчали крыши вилл. Речка вела к знаменитому на всю Азию водопаду, о котором говорилось во всех справочниках для туристов.
Путники долго стояли и смотрели на озеро, горы и облака. Дипломат вытащил из сумки кинокамеру, нацелил ее на озеро, затем снял все горы. Царила полная тишина — казалось, что эта тишина распространялась на всю вселенную.
Дипломат записал в блокноте:
«Озеро среди гор, бывший кратер вулкана. Сине-зелено-розоватые акварельные сумерки. Гамма в духе Дюфи. Водопад в нескольких километрах от озера. Пейзаж — нечаянный шедевр вулканов, типично японский».
— Все одинаковы перед этой величественной красотой. Император, торговец, рыбак, монах и крестьянин одинаково забывают о своих ничтожных, эфемерных страстях — политике, злых замыслах, житейских заботах, обидах. Вот откуда буддийский пантеизм. И японское искусство — Сессю, поэзия Бусона и Рёкана, новеллы Сига и фильмы Куросавы. Вот почему японцы умеют особенно тонко гутировать красоту природы.
Дипломат повернулся к матери девочки и произнес:
— Нирвана…
Вдруг раздался грохот, смешанный с отчаянным воем, — через все небо в течение одного мгновения промчались и исчезли треугольные самолеты, похожие на бумажные стрелы, швыряемые школьниками. И снова наступила безмятежная нирванная тишина.