«Деканози рисует подробную картину положения дел в России, рассказывает некоторые эпизоды из революционного движения, особенно останавливаясь на агитации в Грузии, которую Акаси обещает ему поддержать… Затем разговор переходит на долго обсуждающийся собеседниками вопрос о необходимых материальных средствах. Причем Акаси отсчитывает 125 000 франков, которые вручает Деканози. До нас явственно доносится шелест кредитных билетов. В заключение уславливаются относительно псевдонимов для корреспонденции: “Фредерик” — для Деканози и “Жорж” — для Акаси»{81}.
4 и 7 мая в ту же гостиницу к Акаси являлся Циллиакус. На этот раз расслышать содержание бесед русскому контрразведчику из своего тайного «убежища» не удалось — деловые разговоры велись в соседней комнате. «Известно только, — доносил Мануйлов, — что свидания эти были весьма продолжительны; что после первой беседы с Циллиакусом Акаси признал нужным отложить свой отъезд и что после второго свидания, состоявшегося 7 мая, он… отправил в Токио шифрованную телеграмму в 200 слов, за которую уплатил 1 500 франков. Провожая посетителя до дверей гостиницы, он держался перед Циллиакусом как перед лицом, пользующимся его высоким уважением».
Сообщение Мануйлова соответствовало действительности, но о содержании депеши Акаси он мог только догадываться. В архиве МИДа в Токио сохранилась пространная секретная телеграмма Акаси на имя Ямагата, посланная из Парижа именно 7 мая 1905 г. В ней японский полковник в числе прочего сообщал:
«Итог собеседований с [представителями] разных партий таков: на Кавказе сохраняется хаос. Крестьяне разоряют государственные фермы и отказываются платить налоги. Продолжаются индивидуальные покушения; правительство бессильно против анархии, в будущем ожидаются новые мятежи. Польша следует за примером Кавказа. Социал-демократическая партия жаждет организовать летом восстание. Если бы многочисленные малые партии имели оружие, ничто не смогло бы предотвратить продолжения борьбы. Есть некоторая надежда на скорый раскол финской умеренной партии и выделение из нее радикалов. По возвращении я представлю подробный доклад. Социалисты-революционеры сообщают, что группа офицеров в количестве 140 членов предложила их партии сотрудничество. Это движение могло бы перетянуть на сторону революции войска… Все партии ведут закупки оружия в Швейцарии, в Гамбурге и других местах. Ожидается, что нам удастся купить старые ружья по 7 иен за штуку. Как я уже докладывал, лидеры уверены в успехе летнего выступления. Но польские социалисты, кавказцы и я беспокоимся на этот счет. Пожалуйста, поставьте перед собой цель передать им как можно больше оружия…»{82}.
«В течение пребывания своего в Париже, — заключал свой доклад русский контрразведчик, — полковник Акаси ежедневно посещал японское посольство, где виделся с подполковником Хисаматсу[12], но особенно близок был с капитаном Такадзука[13], которого несколько раз посетил на дому. Он дал обед персоналу посольства в Hotel International d'Jena; наконец, 8 мая, в 2 часа пополудни в Hotel Albe он имел свидание с бароном Суэмацу[14], находившимся тогда проездом в Париже. 11 мая в 8 ч. 40 м. утра Акаси выехал в Лондон через Кале, причем на Северном вокзале его провожали военный и морской атташе»{83}.
Как показали дальнейшие события, это был последний раз, когда Акаси так надолго задержался в своей любимой парижской гостинице. С момента вступления операции по закупке и переправке в Россию оружия в завершающую стадию он решительно изменил образ жизни. Сделав своей «штаб-квартирой» Лондон, японец стал редко засиживаться на одном месте. Для связи с Циллиакусом и Деканозовым он пользовался несколькими каналами: зашифрованные и подписанные псевдонимами письма и телеграммы шли обычной почтой, либо пересылались с оказией или курьером; в качестве резервных «почтовых ящиков» использовались японские посольства в Швеции и во Франции. Особо доверенные лица Акаси — его помощник в Стокгольме майор Нагао и Такадзука в Париже — получали и пересылали корреспонденцию по назначению. В общем, начиная с мая 1905 г., Акаси стал трудиться на нужды русской революции денно и нощно. Его переезд в Лондон был вполне ожидаем и естествен — начиная с 1902 г. Великобритания была ближайшим союзником Японии, во время самой войны Лондон вел откровенно прояпонскую политику, печать и общественное мнение этой страны целиком были на стороне Японии. Наконец, именно в британской столице постоянно находился держатель токийских субсидий — военный атташе Утсуномия.
14
В документе: «Суематсу». Суэмацу Кэнчо (1855-1920) — барон (1895), в 1878-1886 гг. работал в японском посольстве в Лондоне, одновременно учась в Кэмбридже. С 1890 г. депутат японского парламента, с 1896 г. член Палаты пэров, в 1898 г. министр коммуникаций, в 1900 г. министр внутренних дел Японии. С февраля 1904 г. по февраль 1906 г. по заданию своего правительства находился в Великобритании с пропагандистской миссией.