Интересующие нас документы спецслужб Российской империи, по счастью, сохранились и ныне в своем большинстве находятся в московском Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), правопреемнике упраздненного в 1990-е годы Центрального государственного архива Октябрьской революции (ЦГАОР). В советские годы эти бумаги находились на секретном хранении и исследователям категорически не выдавались. Однако с середины 1990-х годов их может получить каждый, даже иностранец.
Что касается документов, связанных с освободительным движением в Польше и Финляндии, которые имеют отношение к подрывной работе Акаси, то они рассеяны по архивам этих двух стран, ранее подконтрольных России, а также ряда других западноевропейских государств. Их сегодняшнее местонахождение не составляет секрета, однако историкам еще предстоит преодолеть немалые трудности, прежде чем они будут всесторонне исследованы. Наконец, материалы по нашей теме имеются в документальных собраниях Франции, Швеции, Германии, Голландии, Великобритании, Турции, Грузии и США. В совокупности это — тысячи и тысячи документов.
Порядок научно-исследовательских работ и сотрудничества
Из огромного количества сохранившихся документальных материалов предстоит вычленить те, которые имеют непосредственное отношение к интересующим нас сюжетам, что само по себе весьма непросто. Первостепенную роль здесь играет проблема языкового барьера. Деятельность Акаси и тех, кто с ним сотрудничал, обнимала территорию почти всей Европы. Его контакты нашли отражение в документах, написанных не только по-японски или по-русски, но также на французском, немецком, польском, финском, шведском и других языках. Очевидно, что исследователь деятельности Акаси обязан ими владеть. Учитывая, что в большинстве случаев историк вынужден иметь дело с рукописными материалами, параллельно он должен обладать навыками графолога. В противном случае ему не удастся отличить документ-«самородок» от рядового «булыжника» на бумаге. Перечисленные проблемы в равной степени актуальны и для японских, и для западных исследователей. Для последних основным камнем преткновения, понятно, является необходимость расшифровывать японоязычные документы, часто написанные скорописью. В общем, проблему языкового барьера можно без преувеличения отнести к наиболее трудноразрешимым. Именно она сегодня по преимуществу сдерживает масштабы исследований.
В 1980-е годы автор этих строк познакомился с лектором университета Хельсинки, финским историком доктором Антти Куяла (Antti Kujala), который занимался изучением деятельности Акаси с польской, и, особенно, с финской стороны (одним из его главных героев был вышеупомянутый финский оппозиционер Конни Циллиакус). Доктор Куяла, владеющий пятью иностранными языками, предоставил в наше распоряжение копии некоторых важных документов из западноевропейских документальных собраний; мы, со своей стороны, познакомили его с японскими архивными материалами. Результатом этого сотрудничества стала публикация пространных и тематически наиболее важных для нашей темы фрагментов одной из сохранившихся версий итогового доклада Акаси, которые мы перевели на английский язык, снабдив вводными статьями, подробным комментарием, научно-справочным аппаратом и документальным приложением{10}. Эта книга явилась первой значительной публикацией в рамках нашего проекта.
Вскоре после ее выхода в свет в орбиту проекта попал российский историк доктор Д.Б. Павлов, тогда — научный сотрудник Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Его темой стало углубленное изучение интересующих нас сюжетов с российской стороны — как сотрудничества Акаси с российскими революционерами-эмигрантами (по их материалам), так и организации наблюдения за японцем царской контрразведкой. Материалы последнего рода доктор Павлов обнаружил в фонде Департамента полиции МВД в ГАРФе, причем многие из них были написаны на французском и японском языках. С ними получили возможность ознакомиться и мы с доктором А. Куяла. Содержание этих документов воочию продемонстрировало, во-первых, плотный контроль, который российские спецслужбы установили за Акаси и его ближайшими соратниками из числа революционеров и, во-вторых, тесное сотрудничество российских контрразведчиков с их французскими коллегами. Таким образом, возникла необходимость ознакомиться с профильными документальными собраниями Франции, что и было сделано. Тем временем к нашей работе подключились историки из Польши, Турции, Грузии и других стран. В общем, со второй половины 1990-х годов наш проект превратился в полном смысле слова в международный.