Акаси и Циллиакус также двинулись из Лондона в Скандинавию, но разными путями. Японец в первых числах августа заехал в Париж, где, как мы знаем, встретился с “M-me Roland” и грузинскими революционерами (в работе была уже следующая фаза операции — переправка оставшегося оружия в Черное море); покинув Париж 6 августа, он посетил Берлин, где обсуждал с поляком Иодко начало русско-японских мирных переговоров в Портсмуте. В Стокгольм Акаси прибыл около 20 августа. Финна задержали неприятности с «Сесилью», и из Лондона он направился прямо в Копенгаген, имея в голове план переброски 8,5 тыс. винтовок из Швейцарии на Кавказ, но уже не черноморским, а все тем же балтийским путем{121}. В отличие от Акаси Циллиакус путешествовал нелегально — под именем британца Лонга (Long). В столицу Дании он прибыл не позднее 13 августа.
Первой датских берегов достигла «Сесиль». В середине августа яхта бросила якорь в Хельсингёре севернее Копенгагена. Но прибывшего туда Циллиакуса ждал неприятный сюрприз — по недосмотру капитана, выйдя на берег, команда яхты перепилась так, что не могла продолжать плавание. Это заставило финна срочно сменить весь экипаж. Вместо англичанина Уиллиса (Willis) новую (финскую) команду «Сесили» возглавил бывший под рукой и давно ожидавший места Нюландер. Под его руководством яхта через остров Гогланд направилась к Выборгу, где должна была взять на борт В. Фурухельма — финский «активист» жаждал принять личное участие в разгрузке «Джона Графтона» и в переброске оружия в Петербург. Вечером 23 августа «Сесиль» подошла к Выборгу, но не нашла Фурухельма в условленном месте (как потом выяснилось, он в тот момент находился в финской Котке). Зато яхту обнаружила и задержала береговая охрана, Нюландер был схвачен полицией и несколько дней провел под стражей. Освободившись 29 августа и узнав от «активистов» об изменении маршрута «Джона Графтона», 2 сентября он на поезде через всю Финляндию ринулся в Кеми встречать пароход.
Волнение на море задержало «Джон Графтон» в пути, и потому в Копенгаген в середине августа он проследовал без остановки. В датскую столицу пароход прибыл только в 20-х числах августа, завершив свое первое плавание по Балтике. В те же дни Циллиакус в Копенгагене пересел на «Сизн» и направился в Стокгольм. Там он рассчитывал забрать 300 маузеров и 200 винтовок, загодя привезенных из Гамбурга, встретиться с Акаси и доложить ему текущую обстановку{122}.
Планы вооруженного восстания в России и мирные переговоры в Портсмуте
Как мы уже отмечали, в описании событий лета 1905 г. в “Rakka Ryusui” вопрос о вооруженном восстании в России постепенно ушел на второй план, будучи вытеснен сюжетом о плавании «Джона Графтона». Вместе с тем из оперативной переписки Акаси того же периода видно, что этот вопрос по-прежнему находился в центре его внимания. Однако теперь, учитывая заключение перемирия на Дальнем Востоке, а затем и начало русско-японских переговоров в американском Портсмуте (японская делегация во главе с министром Комура прибыла в США 25 июля), главной целью подхлестывания революционных событий в России стало добиться максимально выгодных для Японии условий будущего мирного договора.
К таковым (в ключевых пунктах) в Токио относили: установление своего фактического протектората над Кореей и передачу Японии всех российских преимуществ и прав (включая имущественные) в Маньчжурии; выплату Россией значительной контрибуции и передачу Японии всего острова Сахалин вместе с Курильской грядой. Не случайно, что японские войска высадились на Сахалине в конце июня 1905 г., когда Токио и Петербург уже дали принципиальное согласие президенту Т. Рузвельту на начало мирных переговоров. Однако военных аргументов в подкрепление таких претензий в распоряжении Японии уже не было (ресурсы страны исчерпались), в то время как Петербург продолжал наращивать свою маньчжурскую армейскую группировку. В Токио догадывались, что русский император выступит категорически против каких-либо контрибуций и территориальных уступок со стороны России. В общем, переговоры в Портсмуте не обещали быть легкими для японцев.